Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли
– Гай! – воскликнула она. – Я не ждала тебя так скоро! Мой дядя разрешил тебе на мне жениться?
Гай дико озирался по сторонам.
– Глупая девчонка, что ты тут делаешь?
Эйлан казалось, будто пламя светильников пылает в ее груди. Она медленно поднялась на ноги.
– А ты что здесь делаешь? – Она обернулась к Сенаре. – Так, значит, тот, кого ты любишь, – Гай Мацеллий Север?
– Ну да. А что не так? – Сенара растерянно глядела на Эйлан. Жрица обернулась к Гаю.
– Объясни ей, что не так, – приказала она. – Расскажи ей всю правду – если ты на это еще способен.
– Какую такую правду? – срывающимся голосом потребовала Сенара. – Я знаю, что он женат на римлянке и жена его отказывается соблюдать брачные обеты. Конечно, он с ней разведется, прежде чем жениться на мне…
– Всенепременно разведется, – подтвердила Эйлан. От ее голоса кровь стыла в жилах. – Что ж, Гай, значит, ей известно, что ты бросаешь своих маленьких дочек. А про нашего с тобой сына она тоже знает?
– Про вашего сына? – Потрясенная до глубины души, Сенара переводила взгляд с Гая на Эйлан. – Скажи мне, что это ложь, – умоляюще воззвала она к римлянину. В горле у нее стеснилось.
– Ты не понимаешь… – пробормотал Гай.
– Не понимаю, – убито повторила Сенара. – Мне хотелось спасти тебя, а ты меня едва не погубил! Я понимаю одно – какой же я была дурой!
Она отвернулась от римлянина – и тут дверь распахнулась настежь и в комнату, размахивая дубиной, ворвался великан Гув. После гибели Кинрика его сурово наказали, и теперь телохранителю меньше всего хотелось повторить свою ошибку.
– Госпожа, – пробубнил он, – говорят, сюда вошел чужой мужчина. Я слышал крики. Что мне должно сделать?
Эйлан не сводила глаз с Гая, думая про себя, что, если бы не угрожающая ему опасность, смотрелся бы он на диво нелепо и жалко. А ведь для гордого римлянина нет большего унижения, чем выставить себя на посмешище. Выждав долгую паузу, Эйлан вскинула руку, подавая знак Гуву оставаться на месте.
– Уходи, – свирепо приказала она Гаю. – Уходи, или он размозжит тебе голову. – И добавила, обращаясь к Сенаре: – Ступай с ним, если хочешь, – пока я еще могу защитить тебя.
Мгновение Сенара глядела на Гая, а затем порывисто обняла Эйлан.
– Ох, нет, не хочу, теперь я ни за что на свете с ним не уйду!
Ошеломленная Эйлан крепче прижала к себе девушку и обернулась к римлянину.
– Убирайся отсюда, – глухо проговорила она. – Убирайся, или Гув из тебя душу вышибет! – И, уже не владея собою, закричала: – Пошел вон, или я убью тебя своими руками!
Римлянин спорить не стал. Он шагнул за порог, и дверной полог упал за его спиной.
Гай, обосновавшись в «Синем орле», крикнул трактирщику, чтоб тащил еще кувшин кислого галльского вина. Он пил не просыхая вот уже три дня, перебираясь из одной таверны в другую, по мере того, как терпение хозяев истощалось. Ну да трактирщики знали, кто он таков и кто его отец. Со временем им всем заплатят с лихвой.
Время от времени Гай задавался вопросом, а не хватились ли его родные. Но Мацеллий наверняка думает, что сын уехал к себе домой, на виллу, а Юлия, конечно же, полагает, что он все еще в городе, у отца. Сейчас Гая занимало совсем другое: сколько еще вина надо выпить, чтобы заглушить боль.
Сперва Гай оставался в Деве из-за политической обстановки, а потом задержался в городе, оттягивая неприятный разговор с Лицинием: он совсем не горел желанием сообщить тестю, что намерен расстаться с Юлией и никчемными дочками, которых она ему нарожала. С запоздалой дальновидностью Гай предполагал, что Лициний, хоть и души не чает в дочери, вероятно, попытается ее урезонить. Ведь у него самого сыновей нет, и Лициний не захочет, чтобы Юлия по той же самой причине лишилась мужа. Но если тесть уговорит ее вернуться к исполнению супружеского долга, Гай не сможет жениться на Сенаре. А ведь мысли об этой девушке согревали ему душу и заглушали страхи о будущем.
Впрочем, теперь это все не имеет значения, думал Гай, чувствуя, как вино хладным огнем растекается по жилам. Сенара его не любит. И Юлия не любит. И Эйлан – особенно Эйлан! – его не любит и никогда не любила. Он содрогнулся, снова вспомнив жуткий лик Фурии, которая прогнала его прочь.
Дверь таверны распахнулась, и внутрь вломилась шумная толпа легионеров. Командующий легионом наверняка уже задается вопросом, не просчитался ли он, мрачно думал Гай. Затеянный им праздник только ослабил воинскую дисциплину и ничего больше. Если бы дело происходило в Риме, император уже опустошал бы казну, чтобы отвлечь народ цирковыми играми, но в этой богами забытой провинции со зрелищами негусто: жалкая медвежья травля – вот и все, на что можно рассчитывать. Такой малостью беспокойные умы надолго не займешь, и солдаты с каждым днем все больше отбивались от рук.
Никто не обращал внимания на одинокого пьянчугу в углу, который молча заливал вином свое горе, и Гая это вполне устраивало. Он вздохнул и снова потянулся к кувшину.
Чьи-то пальцы стиснули ему запястье. Гай уставился мутным взглядом прямо перед собою – и удивленно заморгал при виде Валерия.
– Клянусь Меркурием, ты заставил за собой побегать! – Валерий отступил на шаг, пригляделся к Гаю повнимательнее и поморщился. – Хвала богам, что тебя сейчас не видит отец!
– А он знает?.. – начал было Гай.
– Ты что, спятил? Тебе, может, и плевать на его чувства, но я его расстраивать не собираюсь! Один из солдат сказал мне, что тебя видел. И что на тебя нашло – напиваться в такое время? Ладно, пустое, – отмахнулся Валерий, не слушая возражений собеседника. – Для начала, парень, пойдем-ка отсюда!
Гай попытался было запротестовать, но Валерий решительно выволок его на улицу и повел через весь город к бане. Но лишь окунувшись в бассейн с холодной водой, Гай протрезвел настолько, чтобы понять, что ему втолковывают.
– Скажи, – промолвил Валерий, когда Гай, отплевываясь, выбрался из воды, – моя племянница Валерия все еще в Лесной обители?
Гай кивнул.
– Я туда съездил, но она… передумала и отказалась уехать со мною. – В памяти Гая постепенно воскресали недавние события. Он поведал Валерию свою историю, опустив нежелательные подробности, и получил от него разрешение жениться на Сенаре. Конечно, Валерий вправе потребовать от него отчета – но с какой стати он вдруг так
