Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли
Эйлан уткнулась подбородком в ладони – снова начиналась головная боль, что в последние несколько дней мучила ее все сильнее. «Как справиться с бедой? Помоги мне, Богиня!»
Настанет день, когда вся эта земля будет жить в мире, и не останется ни римлянина, ни бритта – о, вот тогда все поймут, почему Верховная жрица поступала так, а не иначе, и она, верно, обретет прощение! Эйлан горестно покачала головой – помощи ждать было неоткуда!
В этот самый миг висок ей пронзила невыносимая боль – точно удар молнии с небес. Откуда-то издалека пришла мысль: «Но ведь к тому времени я давно умру…» И Эйлан лишилась чувств.
Придя в себя, она осознала, что полулежит, навалившись на стол. Эйлан ощущала внутреннюю опустошенность – и при этом странное умиротворение. А еще она была твердо убеждена про себя: что-то изменилось. Она всегда знала, что некоторые травы, которые добавляют в священное питье Прорицательницы, опасно разжижают кровь, а порою вызывают помутнение рассудка. Возможно, именно это с нею сейчас и происходит.
«Когда придет твое время, ты сама поймешь», – некогда говорила ей Кейлин. Медленная и мучительная смерть, как в случае Лианнон, была чем-то из ряда вон выходящим. Старуха Латис обмолвилась как-то раз, что большинство Верховных жриц умирали внезапно. Но, как теперь заподозрила Эйлан, все они знали заранее: час их пробил.
«Мне и впрямь было знамение? – гадала она. – Но ведь мои труды еще не окончены».
«Окончены». Это осознание пришло так же неотвратимо ясно, как в трансе, когда с ней говорила сама Великая Богиня.
Но кто заступит ей на смену, кто станет прорицать вместо нее? Нельзя же оставить дела в беспорядке, как Арданос!
«Это уже неважно». Вместе с этим решением пришло спокойствие. Великая Богиня изрекла свое слово. Все, чему суждено случиться, – в Ее руках и Эйлан уже не касается. Если она умрет, смерть станет для нее милостью, а не карой. Кейлин рассуждала верно. Друиды не вправе распоряжаться жизнью жриц. Важно лишь одно: Эйлан должна, не щадя сил своих, попытаться исполнить волю Владычицы.
Над болотами Летней страны стелились густые осенние туманы – и, клубясь, одевали склоны Тора. По утрам Кейлин поднималась на вершину холма, к стоячим камням, чтобы предаться внутренней молитве и размышлениям, и ей казалось, будто Тор – это и в самом деле остров, а она смотрит сверху вниз на серые волны бескрайнего моря. А с приближением Самайна жрица поймала себя на том, что непрестанно думает об Эйлан.
Поначалу она гнала неотвязные мысли, зная, что негоже Эйлан за нее цепляться, да и ей самой отвлекаться не след. Но по мере того, как дни становились все темнее и короче, перед ее внутренним взором то и дело возникало лицо подруги – и Кейлин не находила себе места от тревоги. Эйлан остро нуждалась в ее помощи, и отмахиваться от подобных откровений было опасно.
Однажды утром Кейлин проснулась оттого, что в ушах ее звенели слова:
«Се! Стоим мы под сенью смерти и из тьмы взываем к Тебе, о Матерь, – сестры и больше чем сестры…»
И Кейлин поняла: она должна поспешить в Лесную обитель. Ибо они с Эйлан связаны нерушимыми клятвами – которыми обменялись не только как жрицы Священной рощи, но и в предыдущих своих воплощениях, перерождаясь от одной жизни к другой.
Однако, когда Кейлин удалось наконец устроить все дела так, чтобы самой беспрепятственно отлучиться в Вернеметон, до Самайна оставалось каких-нибудь две недели. Несомненное преимущество ее положения в новом святилище состояло в том, что любое распоряжение Кейлин воспринималось как должное: считалось, что все ее поступки напрямую вдохновлены волей Великой Богини, так же, как деяния Эйлан в Вернеметоне. Но, конечно же, это подразумевало и определенные неудобства: нужно было позаботиться, чтобы в отсутствие Верховной жрицы кто-то взял на себя все ее обязанности.
Какие-нибудь три дня – и она снова окажется в Лесной обители. Кейлин предпочла бы путешествовать попросту, в мужской одежде и пешком, но святилище к такому вопиющему нарушению всех обычаев еще не было готово – во всяком случае, не в этом году. Так что Кейлин смирилась с тем, что поедет, как всегда, на носилках и в полном облачении жрицы. Сопровождали ее двое молодых друидов. Юнцы взирали на нее с таким почтением, как будто приходились ей внуками. Оно и не удивительно, думала Кейлин, – ведь оба совсем еще мальчишки.
Пока они пробирались извилистыми тропами через болота у подножия Тора, хлынул ливень. Кейлин досадливо хмурилась, понимая, что это замедлит ее продвижение, но поделать ничего не могла. Дожди зарядили с самого равноденствия, как будто сами небеса оплакивали покойного императора. Но управлять погодой в Британии до сих пор не удавалось даже самому могущественному магу.
Спустя два дня путники добрались до Акве Сулис, а оттуда римский тракт уводил на север, к Глеву. К немалому удивлению Кейлин, дорога была в очень плохом состоянии: недавние дожди размыли гравий, всюду зияли колдобины и рытвины, булыжник лежал неровно. Жрица порадовалась про себя, что они едут не на колеснице; да и в телеге, запряженной волами, трястись по таким ухабам – удовольствие невеликое.
Кейлин начала было задремывать, как вдруг из чащи леса, примыкающего к самой дороге, выбежали какие-то проходимцы разбойного вида, грязные, нечесаные, в замызганном, вонючем рванье. Багауды, поняла Кейлин. Этот сброд, состоящий из беглых рабов и преступников, бесчинствовал по всей империи. Кейлин была наслышана о багаудах, но вот встречать их жрице еще не доводилось. Видимо, в нынешние неспокойные времена, последовавшие за смертью императора, лиходеи совсем обнаглели.
– Прочь с дороги, парни, – потребовал один из сопровождающих. – С нами могущественная жрица.
– А нам-то что до того, – глумливо ухмыльнулся один из бандитов. – Что она нам сделает? Может, огнем нас закидает? Тоже мне, напугала – да на такое любой ярмарочный фигляр способен!
Кейлин уже успела пожалеть, что при ней не нашлось жаровни с горящими угольями. Но эти негодяи, похоже, народ бывалый, не чета дикарям-ирландцам, которых она некогда отпугнула таким способом. Жрица вышла из носилок.
– Почему мы стоим? – спросила она у молодого друида. Тот захлебывался от негодования.
– Эти… эти мерзавцы… – начал было он.
Кейлин невозмутимо оглядела оборванцев и пошарила в кошельке у пояса. В тот момент она все еще не вполне понимала, что происходит. Римляне столько лет следили за порядком на дорогах; жрице не верилось, что ей и впрямь угрожает опасность.
– Подавая милостыню,
