Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли
На поясе у Эйлан висел изогнутый кинжал: она получила его при посвящении в жрицы. Эйлан тронула острие пальцем. Сколько раз во время ритуалов она с его помощью выпускала каплю крови в чашу пророчеств! На запястье билась жилка – один резкий, глубокий удар положит конец всем ее горестям, во всяком случае, в этой жизни. Зачем дожидаться участи, уготованной для нее Богиней? Но если она убьет себя, что станется с Гавеном?
Эйлан решительно убрала серп в маленькие ножны у пояса. Должно быть, неверный отблеск лампы высветил в ее лице все то, что она пыталась скрыть, потому что Гув опрометью бросился к ней.
– Госпожа?
– Проводи меня к себе, а потом позови ко мне Сенару.
Очень скоро Гув возвратился с девушкой. Платье Сенары было измято; глаза покраснели, на щеках – мокрые разводы; она, конечно же, плакала. Едва завидев Эйлан, девушка воскликнула:
– Госпожа, прости меня; я ни за что на свете…
– Тише, – приказала Эйлан. – У меня почти не осталось сил. Мне было знамение смерти; таков дар Великой Богини, что все Верховные жрицы знают, когда пробьет их час. – Она перевела дыхание, и Сенара, заметив, что маленький изогнутый кинжал неплотно вложен в ножны у пояса, побледнела как полотно.
– Нет, это неправда, не может быть! – отчаянно запротестовала она. – В священных книгах написано: не дано человеку знать, что сулит грядущий день!
– Помолчи, – устало одернула ее Эйлан. – Я должна сказать тебе нечто очень важное. Если я заблуждаюсь, то не имеет значения, поверишь ты мне или нет; но если я права, мне нужно кое о чем попросить.
– Меня? Я сделаю все, что ты скажешь, – смиренно заверила Сенара. Эйлан глубоко вздохнула.
– Ты теперь знаешь, что у нас с Гаем есть сын. Это Гавен. Я хочу, чтобы ты вышла замуж за Гая и забрала с собой его дитя. Пообещай мне, – голос Верховной жрицы, звучавший спокойно и ровно, когда она говорила о своей смерти, неожиданно дрогнул, – пообещай мне только, что будешь добра к нему.
– Ох, нет, – вскричала Сенара. – Я теперь не пойду замуж за Гая Севера, даже будь он единственным мужчиной на всем белом свете.
– Ты пообещала выполнить мою просьбу, – тихо напомнила Эйлан. – Вот как ты держишь свое слово?
Сенара подняла голову, и глаза ее снова наполнились слезами.
– Я просто хочу поступить как должно. Если ты думаешь… – Девушка умолкла, тяжело дыша. – Если Господь решил призвать тебя к себе, полагаю, это в Его воле. Но, Эйлан, ты не можешь, ты не вправе наложить на себя руки!
Эйлан, призвав на помощь все свое достоинство и задрапировавшись в него словно в плащ, произнесла:
– Мне дела нет до того, во что ты веришь или не веришь. Но если ты не готова мне помочь, Сенара, то уходи.
– Я не оставлю тебя одну в таком состоянии, – дрожа всем телом, промолвила девушка.
– Тогда, ради Гая, позаботься о его сыне.
– А я скажу тебе: ты должна жить ради сына, – увещевала Сенара. – У тебя ребенок – как так вышло, неважно, – и твоя жизнь больше тебе не принадлежит. Гавен – славный мальчуган. Ты его вырастишь, на твоих глазах он превратится в мужчину. А Гай…
– О, не говори о нем, умоляю…
– Госпожа, – трепеща, продолжала Сенара. – Уверяю, Гай все еще любит тебя и своего сына.
– Он позабыл меня.
– Быть того не может! – настаивала Сенара. – Позволь мне напомнить ему об обязательствах перед матерью его сына. Позволь мне поговорить с ним об отцовском долге – и о долге римлянина. И я не сомневаюсь, в нем возобладают лучшие чувства – даже если ничто другое не заставит его одуматься.
Возможно ли? Неужто Сенара и впрямь сумеет совершить такое чудо? Да захочет ли она?..
– Я верю в знамение, посланное мне Великой богиней, – проговорила Эйлан наконец. – Но если я переживу Самайн, ты можешь попытаться. Однако прежде ты переправишь Гавена в безопасное место. Я боюсь, как бы чего не случилось на празднестве. Завтра – нет, уже сегодня вечером, – поправилась жрица, потому что уже светало, – уходи из Лесной обители. Отведи Гавена в лесную хижину, к этому своему отцу Петросу. Никому и в голову не придет искать вас там.
Глава 30
Очнувшись, Кейлин поняла, что пролежала без сознания довольно долго: платье ее вымокло насквозь. Ее привел в себя скрип колес: по дороге, подскакивая на рытвинах и ухабах, катилась повозка. В повозке сидели не то четверо, не то пятеро поселян, вооруженных крепкими дубинками, а в нескольких шагах впереди шагали двое дюжих охранников с факелами. Может, это они отпугнули ее обидчиков? Ведь негодяям и впрямь что-то помешало надругаться над своей жертвой после того, как Кейлин сбили с ног.
Кейлин с трудом поднялась с земли, чувствуя, что голова ее того гляди отвалится. Повсюду вокруг валялись мертвые тела; даже несмотря на дождь, разило горелым мясом. Один из факельщиков заметил жрицу и, стуча зубами, спросил:
– Госпожа, ты не призрак ли? Не причиняй нам вреда…
– Даю вам слово, что я никакой не призрак, – отвечала Кейлин, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно тверже. – Я – жрица из святилища, что находится в Летней стране. На нас напали разбойники; меня бросили на дороге – видимо, сочли мертвой.
Только теперь она заметила опрокинутые носилки. Рядом, глядя в небо мертвыми глазами, лежали двое жрецов: им перерезали горло и сорвали с них золотые торквесы. Кейлин похолодела от ужаса.
А потом она заметила обугленные трупы разбойников и поняла: боги свершили то, на что у нее самой недостало сил. Жаль, что ей не удалось спасти молодых друидов, но, по крайней мере, они отомщены.
– Куда ж ты путь держала, госпожа? – спросил селянин, сидевший на передке повозки. Кейлин отвернулась от мертвецов и, постаравшись, чтобы голос ее не дрожал, ответила:
– В Лесную обитель, что под Девой.
– А, тогда понятно. Я слыхал, там еще стоит один из легионов, и дороги охраняются. А у нас тут нонче за дверь носа не высунешь без надежной охраны. Поскорее бы уж избрали нового императора, тогда и порядок вернется – будет кому нас защитить.
Кейлин изумленно заморгала. Селянин говорил по-бриттски: для него этот язык со всей очевидностью был родным. До какой же степени романизировалась Британия, если
