Лабиринт кривых отражений - Светлана Алексеевна Кузнецова
— Нет, милая барышня. Никаких шансов, хотя моя коллега и давний друг решила иначе.
Женька вздрогнула: голос, красивый и мужественный, молодой, пусть и принадлежал человеку в летах, она слышала не ушами, а сразу внутри черепной коробки.
— Не пугайтесь, — сказал он. — Я не читаю мыслей, если они не направлены на меня.
Краем глаза Женька уловила движение, и обернулась.
Мужчина стоял на почтительном расстоянии и приближаться не собирался. Вероятно, действительно не желал пугать. Чуть помолодевший, но не имелось сомнений: именно его мертвое тело валяется на полу.
«Ты совсем дура-идиотка? Связалась с некромантом же, и что? Теперь от призрака с воплем убежишь?» — снова заругала себя Женька, поскольку ладони вдруг резко повлажнели, а ноги стали ватными.
А потом произошло и вовсе необъяснимое! Расстояние схлопнулось. При этом призрак остался там, где стоял, это Женька мгновенно оказалась возле него.
— Оп! — если бы он не подхватил ее неожиданно крепко, попирая все домыслы о бесплотности призраков, Женька непременно упала. — Не столь я и бессилен, но приходите уже в себя, барышня, хватит меня ненадолго.
Женька послушалась. Правда почти сразу села на корточки, обняв себя за колени.
— Как вы меня переместили?
— Я?! — голос мужчины прозвучал удивленно. — Нет-нет, я не сумел бы. Я так понимаю, вы… Женя?
Она кивнула, запретив себе удивляться. Насмотрелась, как Кай поначалу зависал то над электрическим чайником с подсветкой, то глядя из окна на проносящиеся по шоссе автомобили. У нее точно нет на это времени, потому что…
— Мы так и не сумели повидаться, — проговорил призрак печально, — но в записке, начертанной особым, лишь нам с ним знакомым письмом, Кай предупреждал, что в случае опасности отправит вас ко мне. Жаль… со мной случилась эдакая неприятность.
Женька хотела спросить, однако голос отказал, звуки все никак не покидали рта.
— Мысленно, — подбодрил мужчина, — я ведь говорю с вами именно так. А с голосом… нервное — пройдет.
— Кай! — наконец, выдала Женька. — Он…
— Жив, в том могу вас уверить.
В голове промелькнула паническая мысль, которую Женька не сумела вовремя поймать и изничтожить.
— Ну что вы. Некроманты лгут только в самых крайних случаях, а духи или призраки — всяк зовет, как больше нравится — не умеют врать вовсе. Этому противится наша суть, — и он невесело усмехнулся. — черная, отвратительная…
— Перестаньте! Я лучшего человека, чем Кай, в жизни не встречала, — заявила Женька раньше, чем осознала, что даже слегка не приукрасила сказанное. Да хотя бы потому, что кинуться спасать невесть кого не всякий решится. — И раз уж он переправил меня к вам… — она запнулась. — Вы… Лео. Его приемный отец.
Мужчина кивнул, только придрался к формулировке:
— Воспитанник действительно зовет меня отцом за глаза?
— Зовет, — подтвердила Женька. — Мне выдумывать ни к чему.
Она тотчас подумала, что у нее как раз подлизаться к старшему некроманту резонов море. Хотя бы настроить его благожелательно к себе. В конце концов, он — единственный человек… сущность, близкая ей в этом чужом мире. И ведь… он тоже может заподозрить…
— Не думайте глупостей, Женя, — попросил он. — У моего сына умение чувствовать людей, и раз он выбрал вас и сделал все, чтобы вы были в безопасности… и не просто так, а в последнюю минуту…
— В последнюю?! — переспросила Женька.
Лео вновь обнял ее за плечи и каким-то образом сымитировал речь, коснулся виска теплым ветерком, будто прошептал на ухо:
— Он жив, Женя. Жив. Но находится без чувств с тех пор, как вы появились здесь. Отправляя сюда, Кай принял вас как самое важное, что у него есть. Наверное, мог бы и сам переместиться, но вы показались нужнее. А потому его сила, эта странная магия перемещений, теперь обретается с вами. Управляться с ней вы пока не можете, вот и скачете через пространство спонтанно в мгновения особенно сильного душевного потрясения. И… я не знаю, останется ли при вас эта магия, когда Кай очнется, я о ней вообще ничего сказать не могу.
***
Сколько они так просидели, обнявшись, Женька не знала. Кажется, успела заснуть. Она очень старалась рассуждать здраво и сохранять спокойствие, но ее организм пришел в полный ужас от чужого мира, случившегося и происходящего. У нее дрожали руки, кружилась голова, и как с этим быть, не имелось никакого понимания. Словно Женька раздвоилась на напуганную, но все же адекватную девчонку и конченую истеричку, сошедшую с экрана зомбоящика из какого-нибудь американского или даже латиноамериканского сериала. Почему-то люди той части суши полагали, что чем сильнее переигрывают с накалом эмоций, тем выглядят искреннее. Ну да, как же. Мать, стенающая над разбитой коленкой дочери так, словно ту «КАМАЗ» переехал, выглядит смешно и убого, а вовсе не заботливой. И тем не менее, Женька прижималась к Лео, почти верила в то, что он жив и ни разу не глянула больше на его тело.
Через некоторое время она наконец открыла глаза, и почувствовала себя неожиданно отдохнувшей. Страх исчез, осталась решимость действовать, причем жестко, без оглядки на слюнявые нормы морали двадцать первого века и даже Уголовный Кодекс. Потому что первые она всегда презирала, пусть и не видела смысла нарушать, а второй здесь точно не имел юридической силы. Дрянь, убившую Лео, Женька готовилась изничтожать всем, что под руку подвернется; мразей, захвативших Кая и решивших прибрать к рукам ее пусть и неидеальный мир — тем более.
— Мне нравится ваш настрой, — молвил Лео, отпуская ее.
— Хорошо, что вы чувствуете, — произнесла Женька, и на этот раз голос даже не дрогнул, — словами я бы сейчас не сформулировала.
Лео махнул рукой.
— В ипостаси призрака есть свои плюсы, и наши враги о них не просто не знают, а знать боятся. Они в принципе стараются не думать о другой стороне жизни. Слишком уж тяготит их мысль о том, что за любое свое решение и поступок придется нести ответственность, да не перед милостивым божеством, а перед собой, что намного страшнее. Выдуманный бог простит, а вот совесть — умучит, — и он провел
