Граница дозволенного - Дмитрий Гартвиг

Уже через час мы сидели за столом и раздирали на части то, что осталось от бедного ушастого.

— И всё же, я хочу вернуться ко вчерашнему разговору, — невнятно произнёс Эдвин, рассеяно работая челюстями.

Я закатил глаза.

— Что вы опять от меня хотите услышать? Чтобы я обозвал крестьянскую байку крестьянской байкой?

— Не совсем. Хотел бы получиться пояснения такой категоричности.

Я взглянул на него тем взглядом, которым мастер обычно удостаивает ученика, несущего полную околесицу. И вытер руки об штаны.

— Эдвин, вы же умный человек. И вы должны понимать, что не все россказни о злых духах, демонических тварях и малефикарах действительно являются правдой. Когда заполошная деревенская баба прибегает в отделение Ордена и просит снять венец безбрачия — это смешно. Но когда эта просьба исходит от мага, надежды и опоры Гильдии, то это навевает на кое-какие мысли.

Эдвин улыбнулся своей обезоруживающе-дипломатичной улыбкой.

— Ну, насчёт надежды и опоры вы мне польстили…

— Давайте не будем друг другу врать, Эдвин. Вы явно не последний человек среди вашего магического сообщества. Да, я прекрасно знаю эту вашу отговорку, что все маги, мол, под Церковью ходят, служат только ей, Создателю и роду людскому, но это никогда не мешало вам играть в собственные игры. Притом на таком уровне, что тягаться с вами могла только сама курия, все эти короли и императоры не в счёт. И поэтому когда подобный вам человек вдруг срывается с места, уезжает в ночь, а на вопрос о причинах отмалчивается, это наводит на некоторые мысли. Но, как я уже говорил, вам я доверяю. Ровно в той мере, в какой вы доверяете мне. Я не лезу в ваши дела, мне ни к чему. Поэтому, пожалуйста, без лишней скромности.

Кэт смотрела на меня глазами полными одновременно и изумления и ярости. Судя по всему, милое дитя действительно тешило себя надеждами об аполитичности магов, служении людям и прочей благостной чуши.

О, сколько там открытий чудных…

Эдвин же, заметив смущение ученицы, аккуратно положил ей руку на плечо, и чуть пододвинул к себе. Одновременно отдаляя её от меня и успокаивая: «Я позже всё объясню». Вполне логичный жест с его стороны, неоперившихся птенцов нужно всячески оберегать.

— Хорошо, вы меня уели, — хлопнул ладонь по столу маг, выбивая из несчастной деревяшки сноп пыли. — Меня действительно можно назвать «важной фигурой». Настолько, насколько важен соглядатай или агент влияния. Но сейчас не об этом. Сейчас мы о Гарвеле и Бетке. И о том, почему гибель молодого человека не могла вызвать Дикий Гон.

Я устало вздохнул.

— Потому что это Дикий Гон. Не Вурдалачий король, для появления которого один идиот должен зарезать другого идиота, единокровного с первым. И даже не сорда, возникающая из души чернокнижницы. Это малефикар совершенно другого уровня. Сплав человеческой души и инфернальной энергии. Гомункулы, обличённые в доспехи и движимые лишь местью. Чтобы сотворить нечто подобное одной обиды за убитую невесту недостаточно. Нужны силы, нужны ритуалы, кровавые ритуалы, и, в первую очередь, нужны знания. Просто так, в чистом поле Гон не возникает, и именно поэтому этот малефикар невероятно редок и очень слабо изучен. У чернокнижников, которым хватит силёнок сотворить такое, есть куда как более практичные способы достижения цели. Огненный дождь вызвать. Или чуму наслать.

Я отхлебнул мутно-зелёного чая, заваренного Эдвином. Странный напиток. Травянистый, аж горло сводит, но не терпкий. После него во рту оставалось чувство свежести, словно разжевал листья мяты.

Никогда такого не пил.

— А Гензель и Грета? — внимательным хорьком поинтересовалась Кэт. — Там же тоже Дикий Гон был.

Я хохотнул.

— Интересно, а от кого это ты узнала, что у той истории для самых маленьких было продолжение? — я украдкой глянул на Эдвина, однако тот хранил невозмутимый вид. — Детка, Гензель кровь пил. Сперва той самой старушки-монахини, а затем и остальных жертв. Силёнок у него было достаточно, чтобы, после того как их с сестрой выдернули из нагретой постели Псы Создателя, оставить своим убийцам сюрприз. А затем кошмарить весь несчастный лирранский городок ещё целый год, разъезжая во главе демонических всадников.

— Я вам не детка, — в лучших чувствах оскорбилась Кэт.

— Верно. Но ничего из сказанного мной это не отменяет.

Ещё одним глотком я дал ей понять, что возражения не принимаются. Она была до смешного трогательна, когда злилась. Со всей силы сжимала узкие, как у ласки зубы, и топорщила светлые брови, чуть выдвигая их вперёд.

— А вам не кажется, — вкрадчивым голосом поинтересовался Эдвин, — что сейчас вы очень сильно напоминаете одного нашего общего знакомого?

— Не кажется, — отмёл я все подозрения, прекрасно понимая, о ком речь. — Тот идиот не хотел видеть очевидное. Я же не хочу верить в местную легенду, не подтверждённую никакими фактами.

Маг лишь тяжело вздохнул.

— Что же, такой уверенности можно только позавидовать. Остаётся лишь уповать на Создателя, чтобы вы оказались правы. Или на то, чтобы плач плакальщицы сегодняшней ночью не раздался.

От его ехидной улыбки я досадно сплюнул. А Кэт хихикнула, подтверждая, что счёт между мной и Эдвином выровнялся.

— Я накормлю коней, — буркнул я, поднимаясь из-за стола. — Путь неблизкий, а терять время не хочется.

Дверь за мной захлопнулась, отсекая от меня довольные смешки мага и его ученицы.

Как только мы выехали из деревни, стало полегче. Совсем скоро по правую руку от назад показалась гряда небольших каменистых камней, которые выпирали из земли, словно зубы северного тролля. Прошлой ночью они, судя по всему, прикрыли дорогу от снежной пурги, а посему сугробы нам на дороге больше не встречались. Мы даже пустили лошадей в карьер, надеясь на то, что они не переломают ноги об дорожный бурелом. Но Создатель оказался к нам милостив, а потому остаток дня погода нам благоволила. Тем более, что к вечеру потеплело. Неожиданные для здешних краёв холода наконец осознали, что они в Лирране, а не в Суртуле, и начали медленно сходить на нет. Снег под ногами сперва осел, затем утоптался и в конце концов стал влажным. Кэт даже скинула шапку, вяло отбиваясь от ворчания Эдвина, и распушила свои светлые волосы. Я тоже слегка взопрел, но раздеваться не спешил. Не хватало ещё подхватить какую-то гадость на этом беспокойном ветру.

Когда ленивые зимние сумерки начали вновь входить в свои права, мы решили остановиться на ночлег. До перевала оставался ещё день пути, и я надеялся, что к