Линии судьбы - Артём Федоренко
Энергия хлынула через него потоком такой силы, что на мгновение перехватило дыхание. Печать в груди вспыхнула, наполняясь светом, и этот свет начал структурировать хаос вероятностей вокруг больного. Чёрные нити скверны больше не метались беспорядочно — они начали складываться в понятный узор, подчиняясь новой силе.
“Невероятно,” — прошептала сестра Цзинь. “Скверна… она отступает.”
Феликс едва слышал её. Он был полностью сосредоточен на процессе преобразования энергии. Через печать он мог не просто видеть вероятности — он мог придавать им форму, структурировать их, словно создавая новую ткань реальности. Это было похоже на то, как опытный финансист выстраивает сложную сделку, только вместо денежных потоков он управлял потоками самой судьбы.
Но эта сила имела свою цену. С каждой секундой удерживать контроль становилось всё труднее. Он чувствовал, как энергия утекает через повреждения в структуре печати — словно пытаешься удержать воду в треснувшем сосуде. Его неопытность в обращении с печатью лишь усугубляла проблему — сила начала рассеиваться, а структура усиления постепенно разрушалась.
“Достаточно,” — произнёс он наконец, опуская руки. “Я… я не могу полностью исцелить его. Но скверна больше не распространяется. У вас появилось время для более глубокого очищения.”
Феликс отступил от кровати, чувствуя, как дрожат ноги. Сестра Цзинь поддержала его под локоть, не позволяя упасть.
“Предлагаю вернуться в вашу палату, достопочтенный,” — сказала она, помогая ему идти. Феликс с благодарностью оперся на её руку.
Когда дверь в его палату закрылась, он позволил себе тяжело опуститься на кровать. Использование печати истощило его больше, чем он ожидал.
Феликс прикрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущении печати внутри. Он провел пальцами по центру груди, где под тонкой тканью одежды пульсировал слабый жар. Печать была не видимой глазу, но ощутимой на уровне каждой клетки тела — размытое пятно энергии в области сердца, очертания которого ускользали от обычного восприятия.
Когда он попытался сосредоточиться на ее форме, образ расплывался, словно отражение в потревоженной воде. Тело отреагировало автоматически — мышцы вспомнили то, чего не знал разум. Пальцы сложились в особый жест, дыхание замедлилось, а сознание начало погружаться в особое состояние между бодрствованием и сном.
Феликс понял, что полное исследование печати потребует времени и специальных условий — тишины, покоя, возможно, особого расположения тела. Пока же он мог лишь ощущать её присутствие как камертон, настроенный на определенную частоту, резонирующий в ответ на его внимание. Печать существовала на уровне энергетической структуры тела, вплетенная в саму его сущность, — именно поэтому ни целители, ни похитители не смогли обнаружить её при обычном осмотре.
Но важнее была не усталость, а понимание, которое пришло во время лечения. Печать внутри него не была простым инструментом или источником силы. Она была частью целой системы совершенствования, древней и сложной. Его предшественник, похоже, был не просто практиком — он достиг определённых высот в этом искусстве. И теперь Феликс должен был не только научиться использовать эту силу, но и понять, как объединить её со своим даром управления вероятностями.
Дверь палаты открылась, впуская сестру Цзинь с дымящейся чашей в руках.
“Вы использовали техники Школы Текущей Воды,” — заметила она, подходя к нему. “Но есть что-то ещё… что-то, чего я никогда не видела.”
Феликс слабо улыбнулся. Его деловое чутьё подсказывало, что сейчас лучше промолчать о том, что он видит нити вероятностей. Он вспомнил базовые техники, которые его тело выполняло почти автоматически — это действительно напоминало плавное течение воды, и использование терминологии Школы Текущей Воды казалось естественным.
“Мне нужно отдохнуть,” — сказал он вместо ответа. “И… возможно, применить некоторые базовые техники восстановления.”
Сестра Цзинь понимающе кивнула. “Конечно. После такого расхода энергии требуется восстановление. Я принесла вам укрепляющий отвар горных трав с лепестками голубого лотоса.”
Она протянула ему глиняную чашу. От жидкости исходил странный аромат — что-то среднее между горными травами и морской свежестью.
Феликс принял чашу, и его пальцы автоматически сложились в жест благодарности, которого он никогда не учил. Сестра Цзинь ответила традиционным поклоном и неслышно удалилась.
“Интересно,” — пробормотал он, отпивая отвар. Жидкость обожгла горло, но почти сразу по телу разлилось приятное тепло. Он чувствовал, как энергия напитка взаимодействует с его внутренними потоками силы, восстанавливая баланс.
Пока целители занимались пациентом, Феликс использовал время, чтобы проанализировать ситуацию. Его аналитический ум требовал структуры, понятной системы координат в этом новом мире возможностей.
Печати, насколько он мог судить, были чем-то вроде программного кода для реальности. Каждый символ, каждая форма имела своё значение и функцию. Сложенные вместе, они создавали последовательности команд, изменяющих течение энергии. Это напоминало ему работу с финансовыми инструментами — там тоже каждая операция должна была выполняться в строгом порядке для достижения желаемого результата.
Но его дар управления вероятностями работал совсем иначе. Это была живая, текучая сила, не признающая жёстких рамок и ограничений. Она требовала интуитивного понимания, способности чувствовать малейшие изменения в узоре возможностей.
“Как соединить порядок и хаос?” — прошептал он, глядя на переплетение нитей вероятности вокруг своих рук. После использования печати его восприятие обострилось — теперь он видел не только основные линии судьбы, но и тончайшие ответвления, едва заметные намёки на возможные повороты событий.
Внезапно его внимание привлекло движение одной из нитей. Она словно дрожала, пытаясь показать что-то важное. Феликс сосредоточился, пропуская своё восприятие через структуру печати, как делал это раньше при лечении больного.
Картина прояснилась мгновенно — он увидел себя в просторном зале, наполненном утренним светом. Его руки двигались в сложном танце, формируя печати, а вокруг кружились нити вероятностей, послушные его воле. Видение было настолько ярким, что на мгновение он почувствовал прохладу каменного пола под босыми ногами и услышал шелест ветра в кронах деревьев за окнами.
“Тренировочный зал,” — понял он. “Мне нужно найти место для практики.”
Словно в ответ на его мысли, дверь палаты открылась. На пороге стоял молодой человек в тёмно-синем одеянии — Лян, ученик мастера Ю.
“Вижу, вам стало лучше,” — сказал Лян с лёгкой улыбкой. “Сестра Цзинь сообщила, что вы смогли помочь пациенту. Это… впечатляет.”
Феликс внимательно изучал узор вероятностей вокруг посетителя. Линии складывались в сложный, но гармоничный паттерн, говорящий о честных намерениях. Но была там и какая-то недосказанность, словно ученик мастера Ю не договаривал о чём-то важном.
“Учитель просил передать, что готов принять вас, как только вы почувствуете себя достаточно окрепшим,” — продолжил Лян, подходя ближе.
“Благодарю,” —
