Линии судьбы - Артём Федоренко
“Я сказал, что, возможно, знаю способ помочь,” — повторил Феликс, стараясь игнорировать боль в рёбрах. “Но для этого мне нужно увидеть пациента.”
Мастер Лин сощурился, изучающе глядя на него.
“И откуда же у вас такие знания, молодой человек? Вы целитель? Алхимик?”
Феликс почувствовал, как вероятности вокруг дрожат, требуя правильного ответа. Правды он сказать не мог. Лжи старый целитель, скорее всего, не поверит.
“Я… видел подобное раньше,” — сказал он наконец. Это не было полной ложью, если считать “раньше” за последние полчаса, когда он наблюдал за происходящим через нити вероятностей. “Скверна питается противодействием. Чем сильнее сопротивление, тем быстрее она распространяется.”
Что-то изменилось во взгляде старого целителя.
“И что же вы предлагаете?” — спросил он после паузы.
Феликс посмотрел на золотую нить возможности, тянущуюся через перегородку к больному.
“Я предлагаю прекратить борьбу со скверной,” — сказал он. “И вместо этого направить её по другому пути.”
Мастер Лин долго смотрел на Феликса, и в его взгляде ясно читалась внутренняя борьба. Наконец, он принял решение.
“Помогите мне,” — сказал он, подходя к кровати. “Если вы можете встать.”
Феликс осторожно спустил ноги с кровати и попытался подняться. Голова закружилась, ноги подогнулись, и он был бы упал, если бы мастер Лин не подхватил его под руку с удивительной для пожилого человека силой.
“Осторожнее. Ваше тело еще не восстановилось полностью.”
Не моё тело, — снова мелькнула мысль, но Феликс отогнал её. Сейчас было не время размышлять об этических аспектах занятия чужого тела.
Опираясь на мастера Лина, он медленно двинулся к перегородке. С каждым шагом золотая нить возможности становилась ярче, чётче, словно приветствуя его решение. Когда они вошли в соседнюю комнату, Феликс на мгновение замер, пораженный увиденным.
На узкой кровати лежал молодой мужчина, извивающийся в агонии. Его кожа покрылась чёрными линиями, похожими на трещины в фарфоре. От них исходило тусклое пурпурное свечение. Вокруг суетились несколько целителей, включая сестру Цзинь, прикладывая к телу больного светящиеся символы на бумажных листах и кристаллы. Но Феликс видел, что с каждым их действием чёрные линии только расширялись, а пурпурное свечение усиливалось.
Глава 4: Печать и дар
Феликс смотрел на извивающиеся нити вероятностей вокруг больного скверной. Они пульсировали болезненным чёрным светом с пурпурным оттенком, создавая хаотичный узор, который постоянно менялся. С каждой попыткой целителей остановить распространение болезни, чёрные линии только разрастались быстрее, словно питаясь их усилиями.
“Подождите,” — его голос прозвучал хрипло, но целители замерли. “Я вижу… другой путь.”
Мастер Лин нахмурился, его седые брови сошлись на переносице.
“Молодой человек, у нас нет времени на эксперименты. Пациент борется со скверной уже третьи сутки, и если мы не остановим её распространение сейчас…”
“Ваши методы не работают,” — перебил Феликс, удивляясь собственной смелости. “Взгляните сами — с каждым наложением печати скверна только усиливается.”
Целители переглянулись. Сестра Цзинь положила руку на плечо мастера Лина.
“Возможно, стоит выслушать его, учитель. Традиционные методы действительно оказались… неэффективными.”
Феликс потянулся к тонкой золотой нити возможности, которая едва заметно мерцала среди хаоса. Но в момент, когда его сознание коснулось её, что-то внутри него отозвалось странной, тянущей болью. Словно в центре груди проснулось нечто чужое, неизвестное — второй источник силы, о существовании которого он даже не подозревал.
Он вздрогнул, на мгновение теряя концентрацию. Феликс машинально коснулся груди, чувствуя странную пульсацию под пальцами. Его новое тело… оно хранило память. Память о чём-то, что называлось печатью.
“Достопочтенный?” — сестра Цзинь коснулась его плеча. “Вам нехорошо? Возможно, ваши раны ещё не позволяют…”
Феликс покачал головой, пытаясь сосредоточиться. Вокруг целителей он видел особые узоры энергии — печати, светящиеся символы, через которые они направляли свою силу. Каждое их движение, каждый жест был частью сложной системы управления этой энергией.
Его собственное тело помнило эти движения. Мышцы отзывались на вид знакомых печатей, словно годами повторяли определённые упражнения. Это было похоже на то, как профессиональный музыкант может сыграть сложную пьесу, даже очнувшись от долгого сна — пальцы помнят то, что разум успел забыть.
Больной застонал, и Феликс увидел, как чёрные нити скверны сгущаются вокруг его сердца. Времени на размышления не оставалось.
“Дайте мне место,” — произнёс он, и в его голосе появились новые нотки — уверенность человека, знающего, что делает. “Мастер Лин, я прошу вашего позволения попробовать.”
Старый целитель смотрел на него с сомнением, но в глубине его глаз Феликс увидел отчаянную надежду. Через нити вероятностей он чувствовал, что молодой мужчина на кровати был кем-то важным для мастера Лина — возможно, учеником или даже родственником.
“Сколько времени у него осталось, если продолжать традиционное лечение?” — спросил Феликс, усиливая позиции.
Целители переглянулись.
“Часа два, возможно три,” — тихо ответила сестра Цзинь.
Мастер Лин глубоко вздохнул, потом кивнул:
“Делайте что считаете нужным. Но если его состояние ухудшится…”
“Я понимаю ответственность,” — ответил Феликс, ощущая, как печать в его груди отзывается на принятое решение лёгким теплом.
Целители расступились, явно настороженно наблюдая за незнакомцем, которому предстояло лечить их пациента. Сестра Цзинь осталась рядом, готовая вмешаться в любой момент.
Феликс опустил руки над телом больного, позволяя мышечной памяти вести его. Пальцы сами сложились в сложный узор, активируя печать, скрытую внутри его существа. Он почувствовал, как по рукам побежали искры энергии, такой непохожей на привычное ощущение управления вероятностями.
Сначала две силы конфликтовали внутри него. Дар Фортуны требовал текучести, гибкости, умения скользить между возможностями. Печать же строилась на жёстких принципах, чётких формах и конкретных последовательностях действий. Пытаться использовать обе силы одновременно было как пытаться писать одной рукой иероглифы, а другой — буквы латинского алфавита.
“Сестра Цзинь,” — позвал он, не отрывая взгляда от переплетения нитей вероятности. “Ваши печати… они ведь усиливают поток энергии?”
“Да, достопочтенный. Печати действуют как линзы, фокусируя и направляя силу.”
Линзы. Это слово отозвалось в нём внезапным пониманием. Он пытался использовать печать неправильно — не как замену своему дару, а как инструмент для его усиления. Феликс прикрыл глаза, сосредотачиваясь на золотой нити возможности. Вместо того чтобы тянуться к ней напрямую, он пропустил своё восприятие через структуру печати.
Эффект был мгновенным и ошеломляющим, но не полным. Что-то мешало полноценному взаимодействию. Он почувствовал странную неравномерность в потоке энергии — словно в печати была трещина или повреждение, через которое просачивалась сила. Тем не менее, даже в таком состоянии она действительно работала как линза, делая нити вероятностей более чёткими, более управляемыми. Теперь он
