Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр
– Седьмой молодой господин может сесть здесь.
Ду Ци пропустил его слова мимо ушей, указал на место подле Шан Сижуя и велел слуге:
– Ставь здесь.
Чэн Фэнтай с крайне недовольным видом сдвинул тарелки и стул. При виде Ду Ци Шан Сижуй обрадовался:
– Седьмой молодой господин! Ты пришел! Как ты в последние дни?
Ду Ци всегда привык вести себя несколько распущенно, вот и сейчас, сев и заметив, что в уголке рта Шан Сижуя застыла капелька бульона, он смахнул ее большим пальцем, сказав с улыбкой:
– Очень хорошо, мой Шан-лаобань!
В одночасье чарки и бокалы на пиру перемешались, радостное возбуждение охватило и гостей, и хозяина. Все встали, чтобы провозгласить тост за именинника, Фань Ляню желали, чтобы каждый год у него был таким же веселым, как сегодняшний день. Фань Лянь осушил рюмку и уже хотел было сесть, но тут Сюэ Цяньшань громко произнес:
– Милостивые государи, погодите садиться! Всем наполнить бокалы, всем!
Взгляды всех гостей обратились на этого разрумянившегося молодого человека, который, судя по его виду, собирался объявить о каком-то радостном событии. И правда, Сюэ Цяньшань сказал:
– Пользуясь днем рождения второго господина Фаня, ваш покорный слуга осмелится погреться в лучах его торжества! Сообщаю всем милостивым государям, что восемнадцатого числа текущего месяца я, некий Сюэ, собираюсь жениться на наложнице! Если у дорогих друзей найдется свободная минутка, прошу вас удостоить наш свадебный пир своим присутствием!
Только что Фань Лянь беседовал с ним обо всем на свете, но об этом его намерении не услышал ни слова, остальные уж тем более ничего не знали. В отличие от Чэн Фэнтая с Фань Лянем, Сюэ Цяньшань не мог наслаждаться прохладой, укрывшись в тени влиятельного семейного древа, он ревностно занимался торговлей, все делал сам, вникая в каждую мелочь, дома в Бэйпине, где он мог бы сидеть сложа руки, почти не бывал, так что слухов о нем ходило немного. Знали только, что он взял себе девять наложниц подряд, был еще высокомернее командующего Цао, а с учетом сегодняшней новости у него получалось прямо-таки круглое число.
Кто-то спросил:
– Второй господин Сюэ, из какой семьи ваша новая госпожа?
– Было так тихо, никаких новостей, а тут раз – и ты вдруг женишься! Второй Сюэ! Неужто ты похитил девицу из простого народа?!
Гости бросились подначивать Сюэ Цяньшаня, забрасывая его шуточками. Они не видели ничего необычного во множестве жен и любовниц, а когда состоятельный человек держал одну только главную жену, блюдя моральную чистоту, то неизбежно обращал на себя косые взгляды, все начинали строить догадки: неужто в семье у него устроено так, что он у жены под каблуком? Или есть какая-то дурная болезнь, физические недостатки? Или он и вовсе лицемер? Однако Сюэ Цяньшань брал себе наложниц со слишком уж большим усердием, так что это стало уже шуткой другого рода.
Чэн Фэнтай и Фань Лянь обменялись взглядами, в которых читалось легкое презрение, каждый думал об одном и том же: разве для того, чтобы взять себе наложницу, требуется приходить на чужой день рождения и объявлять об этом во всеуслышание? Не слишком ли он кичится?
Все ждали, пока Сюэ Цяньшань расскажет о своей новой госпоже, а Ду Ци уже схватил палочки и с каменным лицом принялся за еду и выпивку. Сюэ Цяньшань скользнул по Ду Ци взором, в котором таилась легкая улыбка, затем взгляд его остановился на Шан Сижуе, он лично налил ему до краев и сказал:
– Моя новая госпожа – это… Ай! Шан-лаобань, давайте-давайте, поднимайте бокал!
Гости уже ничего не понимали, как его женитьба на наложнице связана с Шан-лаобанем? Неужто он собрался взять Шан-лаобаня себе на содержание? Шан Сижуй поднялся, охваченный недоумением, с бокалом в руках, под пристальными взглядами многочисленных гостей лицо его раскраснелось от смущения. Чэн Фэнтай выругался про себя: «Да чего ты, мать твою, застеснялся этого сукина сына?!»
Сюэ Цяньшань сказал:
– Этот бокал я поднимаю в честь Шан-лаобаня! Премного благодарен Шан-лаобаню, что вы столько лет наставляли Эръюэ Хун! Шан-лаобань, давайте, за вас!
Все в зале зашумели. То, что Сюэ Цяньшань выбрал себе актрису из труппы «Шуйюнь», было естественно и в то же время неожиданно. Слава актрис из «Шуйюнь» простиралась далеко за пределы труппы. Участь актрис обычно сводится к тому, что, обретя мало-мальскую популярность, они становились наложницами обеспеченных людей, вот почему над труппой «Шуйюнь» насмехались, называя ее бэйпинской колыбелью вторых жен. Однако эта Эръюэ Хун только начала завоевывать известность в последние годы, хорошо показала себя в амплуа гуймэньдань, девушки-подростка, и было очевидно, что Шан Сижуй изо всех сил продвигает ее. Она еще не достигла заметных успехов, а уже собралась отказаться от сцены и выйти замуж! Как может Шан Сижуй согласиться на это по доброй воле?!
Разумеется, Шан Сижуй не мог примириться с этой новостью, он так и замер в недоумении с бокалом в руке, не зная, пить ему или нет. Радостный Сюэ Цяньшань махом осушил свой бокал и продемонстрировал Шан Сижую сверкающее дно. Шан Сижуй был потрясен до глубины души, его только что прилюдно ограбили, и он все размышлял: «Эръюэ Хун сошлась с Сюэ Цяньшанем… Я ведь так долго ее растил! Разве он этого не знает?!»
Ду Ци выхватил у Шан Сижуя из рук бокал и со стуком поставил на стол, жест этот был слишком грубым, так что вино расплескалось. Затем он схватил его за рукав и усадил на место, не оставив Сюэ Цяньшаню ни малейшей возможности сохранить лицо. Шан Сижуй неподвижно застыл в оцепенении, Чэн Фэнтай наблюдал за ним с легкой улыбкой, налил ему еще супа из акульих плавников, а про себя уже соображал, как поступить со всем этим.
Сюэ Цяньшань, обдумывая, что же значит выражение лица Шан Сижуя, сказал:
– Шан-лаобаню не стоит обижаться, что я увожу у вас Эръюэ Хун. На самом деле я ведь круглый год не дома, не могу со всем почтением заботиться о матушке. Матушка как раз любит слушать пение Эръюэ Хун. Я делаю это из любви и преданности к матери, так что выходит, что устроить этот брак – моя обязанность.
Всех женщин, с которыми Сюэ Цяньшань делил постель, он пытался взять себе в наложницы, чтобы дать им имя и содержание, да и о почтении и уважении к матушке он не лгал. Публичное объявление ясно показывало его решимость, и Шан