Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр
– На! Ты ведь имя свое узнаешь? В последние дни ты был занят похоронами, он никак не мог тебя разыскать, так что сегодня специально отправил меня передать приглашение. Идем скорее! Фань Лянь нашел повара, который готовил для императора, будут и маньчжурские, и китайские блюда! Даст тебе попробовать огромного жирного гуся, запеченного на дровах из дерева личжи [152]!
Шан Сижуй тут же заинтересовался и поваром, бывшим в высочайшем распоряжении, и банкетом с маньчжурскими и китайскими блюдами, привел себя в порядок и живо последовал за Чэн Фэнтаем на торжественный обед, хоть и повторял при этом:
– Я уже дважды пробовал блюда поваров, что готовили для императора, ничего особенного, во многом уступают кухне уезда Сяньцзюй! – и добавил: – Я пойду с пустыми руками, никакого подарка не приготовил!
На деле же изначально Фань Лянь не собирался приглашать Шан Сижуя, все же это был его день рождения, и первым делом требовалось собрать домочадцев. Если бы явились вторая госпожа и Цзян Мэнпин, то приглашать Шан Сижуя значило смерти своей искать, тогда весь банкет пошел бы насмарку. Однако по удачному совпадению после рождения третьего барчука вторая госпожа часто ощущала необъяснимую усталость, то и дело на нее накатывало раздражение, к тому же ребенок связывал ее по рукам и ногам, да и жаркой погодой она была недовольна, вот и заявила в последний момент, что не пойдет, в конце концов, это ведь не юбилей. Раз вторая госпожа не пошла, не пошла и Цзян Мэнпин, осталась с семьей Чэн составить компанию второй госпоже. Вот почему Фань Лянь попросил Чэн Фэнтая привезти Шан Сижуя, желая к нему подлизаться.
Чэн Фэнтай сказал со смехом:
– Если Шан-лаобань согласится пойти, это польстит Фань Ляню, разве посмеет он еще просить и о подарке? А если и решится открыть рот, ты тут же влепи ему затрещину.
Семья Фань, как и командующий Цао, жила в доме западного образца в предместье Бэйпина, однако оттого, что домочадцев у них было много, то и сама усадьба была не в пример больше, чем у командующего. Одна большая вилла предназначалась для жен, оставшихся после смерти отца, да младших братьев с сестрами, позже к ним добавились соблюдавшие вдовство тетки и двоюродные братья и сестры, ищущие прибежища. В маленьком домике жили их служанки и няньки. Несмотря на это, семья Фань все же привыкла к привольной жизни за Великой стеной, где небо широко, а земля обширна, и вилла в европейском стиле стесняла их. Когда прибавились вдовы и дети, в доме с утра до вечера воцарился галдеж, отовсюду раздавался плач и всхлипы – сущий хаос. Снаружи Фань Лянь был способным дельцом, однако дома никакой властью и величием хозяина семьи он не обладал. Когда выводили из терпения Чэн Фэнтая, он мог еще проявить свой дурной нрав, схватиться не на жизнь, а на смерть, однако Фань Лянь был сыном от наложницы и с детства привык молча сносить обиды и оскорбления. По сей день он терялся перед главной женой отца и старшими наложницами. Он спутался с танцовщицей главным образом, чтобы сбежать из дома, и причины такого поведения вызывали в людях жалость.
Хотя Шан Сижуй и был знаком с Фань Лянем почти десять лет, всего этого он не знал, поскольку никто ему не растолковывал, в чем дело, он-то считал, что Фань Лянь унаследовал все величие и богатство семьи Фань, точь-в-точь наследный принц, взошедший на трон и ставший императором. Разве мог он подумать, что вдовствующая императрица и наложницы захватят гарем и станут повелевать каждым движением головы, а дядья императора начнут вмешиваться во внешние дела, обдирая его как липку в погоне за собственной выгодой. Если так подумать, Фань Лянь, этот император, совсем как Тунчжи [153] и Гуансюй [154], иными словами, живется ему не очень-то хорошо.
Сидя в машине, Шан Сижуй отчаянно жалел Фань Ляня. Чэн Фэнтай взглянул на него и сказал со смехом:
– Если Фань Лянь и бывает невнимателен, порой обижает кого-то, нам не стоит слишком резко его осуждать, что скажешь? Он хороший человек, верный и преданный друзьям.
Когда они прибыли к дому семьи Фань, то обнаружили, что в саду уже расставили фуршетные столы. На деле же в главном зале не хватало места, взрослые боялись, что дети так разыграются, что испортят убранство комнат, и вдоль длинного стола на лужайке, накрытого белой скатертью, уже бегали детишки. Завидев Чэн Фэнтая, они всей толпой бросились к нему с криками: «Муж старшей сестры!» Собственные сыновья не слишком-то заботили Чэн Фэнтая, но вот с чужими он был ласков и приветлив, взял на руки самого младшего и расцеловал его в щеки со словами:
– Смотрите-ка, какие вкусности привез вам муж старшей сестры!
Лао Гэ вытащил из багажника два больших ящика с сосновой газировкой «Хэйсун», две больших коробки с леденцами и целую кучу сдобного печенья, жвачки и шоколада. Дети с радостным смехом тут же стали отбирать друг у друга сладости, а одной из девочек, совсем слабенькой и лишенной сил, растрепали косы, и она зарыдала в голос. Лао Гэ поспешно кликнул слуг, чтобы те отнесли сладости к управляющему домашним хозяйством. Чэн Фэнтай с легкой улыбкой наблюдал за плачущими и галдящими детьми, а сам думал: «Фань Лянь, этот трус, превратил свой дом в сиротский приют, где уж этим детям выглядеть как барчуки и барышни из знатного рода?»
Большого труса Фань Ляня редко можно был увидеть в белом костюме, он лично вышел встречать гостей, при этом ловко уворачиваясь от буянивших детишек. Когда он подошел ближе, улыбка озарила его лицо, сперва он поприветствовал Шан Сижуя:
– Братец Жуй! Я так надеялся, что ты придешь! Не приди ты, мне так тоскливо было бы отмечать день рождения! Ах! Братец Жуй и в самом деле хорошеет с каждым днем, ну что за очарование и изящество!
Чэн Фэнтай наблюдал со стороны, как он несет всякую чушь, а сам Шан Сижуй, чье «изящество» расхваливали на все лады, не удержался и даже ухмыльнулся, да еще казался на редкость довольным, в этот миг его истинная природа исполнителя дань особенно бросалась в глаза.
Фань Лянь похлопал Чэн Фэнтая по плечу и назвал его зятем. Чэн Фэнтай хлопнул его в ответ и сказал:
– Ты иди развлекай Шан-лаобаня, а я пойду сперва представлюсь теще.
Родная теща Чэн Фэнтая была законной
