Все оттенки боли - Анна Викторовна Томенчук
Она жива.
Глава девятнадцатая
Вот и всё
I
Они вернулись в Треверберг под утро, и Карлин сразу отправился домой, чтобы принять душ, а Грин – в управление, чтобы сделать то же самое, не появляясь в квартире и не сбивая концентрацию. Спать не хотелось. Он четко знал, что в скором времени организм потребует свое и рано или поздно возьмет реванш, но сейчас нужно работать. Он не ответил для себя на вопрос, какую роль во всей заварушке мог играть Джонатан Уильямс, – возможно, потому, что боялся надеяться. Надежда убивает расследование, потому что как только она появляется, следственная группа принимается натягивать факты на удобную версию. Здесь заканчивается профессионализм и начинается человеческое.
Грин справлялся со своими обязанностями, потому что в любой ситуации умудрялся соблюдать некий баланс, сохраняя достаточно холодную голову, чтобы создавать логические, а не эмоциональные цепочки. По дороге к особняку Уильямсов он позволил себе вспомнить о Теодоре, с которой списывался ночью, о Жаклин. Фраза «она жива» Грина не порадовала, но настаивать на прояснении деталей немедленно агент не стал. Главное, жива. Вряд ли за один вечер кто-либо смог бы ее сломать окончательно. Жаклин сильная девочка, что бы там ни происходило, она справится, к тому же присутствие в ее жизни Кристиана Бальмона вселяло некоторую уверенность в ее будущем. Аксель ответил французу, что в любом случае ждет их обоих в Треверберге, позволил себе выдохнуть с облегчением и сосредоточился на предстоящем разговоре.
У дома четы Уильямсов, расположенного на стыке старой и новой половин города, Грин оказался без пяти восемь утра. Посвежевший после бассейна и душа, собранный, накачанный кофе и сигаретами, он был готов к очередному витку расследования. Он безупречно знал каждую строчку увесистого дела Кукловода, помнил каждое слово, каждую фамилию. Был готов вытащить нужные детали на свет в любой момент. И отчаянно хотел завершить расследование. Оно потребовало слишком много жертв. Жертв, которые невозможно осознать. Им еще предстоит оценивать убытки, еще предстоит оплакивать своих убитых.
Все устали от этого дела. Все хотели ясности. Хотели перевести дух. И так отчаянно надеялись, вопреки всему, что близки к разгадке.
Николас и Дилан выработали новый подход к классификации жертв – и впервые у следствия появилась отправная точка. Марк и Грин допустили, что Кукловод – человек и способен совершать ошибки, а это значит, что он может быть причастен к взрыву самолета. Да, при таком громком деле замести следы сложно.
Так может, это та самая ошибка, то самое допущение, которого не хватало, чтобы сложить два и два? Грин припарковался у ворот, предусмотрительно не заезжая на территорию, но не успел выйти из машины, когда слух резанул звук телефонного звонка. Клиффорд.
– Слушаю, – хриплым от долгого молчания голосом ответил агент.
– В аэропорту нашли труп, – без предисловий выдал Эдриан Клиффорд. – Двадцать семь лет, Амалия Стоутон, работала бортпроводником у Уильямса. Она должна была отбыть этим рейсом, но не полетела.
– Она? – глухо спросил Грин, встраивая новые данные в матрицу улик. Да. При таком громком деле сложно замести следы, а это значит, заметать их будут с удвоенным рвением.
– Вероятнее всего.
– Странно. – Хотя на самом деле странным здесь не было ничего. Это прекрасно ложилось в очерченную картину.
– Мы изучим все ее контакты, я тебе сообщу. Но считаю, что она – руки. А вот почему покончила с собой – вопрос.
Конечно, она – руки.
– Точно самоубийство, а не фикция?
– Перерезала вены в туалете. Токсикологию ждем.
Клиффорд отключился, не попрощавшись, а Грин вышел из автомобиля, нажал на звонок и показал в камеру удостоверение.
Точно – руки. Руки, которые нужно было поспешно использовать и так же быстро убрать. Руки, которые когда-то давно были подготовлены и для использования которых время подошло слишком быстро. Слишком неожиданно.
Когда Кукловод узнал, что Стич слетела с крючка? Откуда узнал, что Нахман обратится к Уильямсу?
Или это не Кукловод?
Фамилии Уильямса в списках из Спутника-7 не было. Как и фамилии Нахмана. Это что-то да должно значить. Хоть что-то.
Ворота открылись. Уильямс жил в небольшом аккуратном особняке в немецком стиле, ничем не выделяющемся на фоне других коттеджей этого района. Никакой старины и роскоши. Выдержанность, даже скромность. И не скажешь, что министр здравоохранения. И не скажешь, что одна из самых крупных фигур мировой фармацевтики. Уильямс казался добрым волшебником, а кем был на самом деле, предстояло выяснить.
В небольшом и аккуратном фойе агента встретила Элла. Миссис Уильямс смерила Грина не самым доброжелательным взглядом, но все-таки выдавила из себя улыбку. Акселю не нужны были слова, чтобы понять: она боится, что вскроется ее связь с Дональдом Рихтером.
– Доброе утро, – с наигранной легкостью поздоровался агент. – Я хотел бы поговорить с вашим мужем.
– По поводу?
– Элла, кто там? – послышался голос.
Она скривилась.
– У него важная встреча через час, агент. Зачем вы пришли?
Шагнув к ней, Грин смерил Эллу холодным взглядом, и женщина невольно отступила, стушевалась.
– Значит, есть повод, – чуть слышно сообщил он. – Мистер Уильямс, – поздоровался агент, заметив мужчину, застывшего у входа в светлую гостиную.
Джонатан Уильямс, сухопарый, с уже начавшими седеть каштановыми волосами, казался хрупким и опасным одновременно. Но больше всего внимание привлекали его глаза, цвет которых нельзя было разглядеть за тонированными стеклами очков, и оттого взгляд казался застывшим, холодным, почти неживым.
– Агент? – удивился министр. – Что привело вас в мой дом в такое время?
Он не озвучил этого, но Аксель буквально услышал «почему вы пришли без предварительной записи?» Все, что выбивалось из привычного графика, чиновника такого уровня крайне нервировало, это было заметно. Уильямс – маньяк планирования и контроля? Вполне себе вписывается в портрет Кукловода.
– Я хотел бы поговорить с вами наедине, – насколько мог вежливо произнес Аксель.
– Исключено. Элла моя жена. Пойдемте в кабинет.
Что же в этой женщине такого, что уже второй мужчина не имеет от нее секретов? Это доверие? Или зависимость? Оснований, чтобы выгнать ее, у Грина не нашлось, и он сдержанно кивнул.
Уильямс развернулся на пятках и направился куда-то в глубь дома, а Элла вдруг коснулась локтя Акселя, заставляя его отстать. Агент опустил на нее глаза. Женщина выглядела взволнованной, хотя не потеряла налета безупречности.
– В чем дело, агент? – глухо спросила она. – Что случилось?
– Многое. Скоро вы все узнаете.
– Дональд, он…
– С ним это не связано. Вам нужно переживать о
