Все оттенки боли - Анна Викторовна Томенчук
Кровь бросилась ей в лицо, а Грин последовал за министром, пытаясь понять, что чувствует. Элла вызывала противоречивые эмоции: с одной стороны, она казалась милой, с другой, в ней ощущалось что-то звериное. Грин насмотрелся на сильных женщин и на спутниц мужчин из власти. Она стала бы идеальной первой леди. И, возможно, станет. Все зависит от того, куда заведет их разговор.
Аксель вдруг пожалел, что приехал сюда один, но потом прогнал неприятные мысли. Это просто разговор. Даже не допрос. Что бы ни выяснилось, в будущем он сможет это использовать.
В кабинете Уильямса было прохладно и светло. Хозяин дома опустился в кресло и пригласил гостя сделать то же самое. Элла села на пуфик около двери, как будто хотела оставить себе возможность выскочить из комнаты, если беседа пойдет не по плану.
– Прошу прощения за ранний визит, господин министр, – заговорил Грин. – К сожалению, у меня не было другого выхода. Возникло несколько вопросов к вам. Буду благодарен за честные ответы. Получу их и сразу уйду.
– Мне нужен адвокат?
Вопрос удивил Акселя, но он не подал виду, что слова Уильямса прозвучали странно, слишком резко. Он мог бы пошутить, сказать это с улыбкой, но министр был серьезен. Слишком серьезен. Он смотрел на Грина сквозь стекла очков с затемнением, пряча взгляд, и агент начинал нервничать. Он не любил разговаривать с зеркалом.
– Зависит от ваших ответов, – прямо ответил Грин.
– Я предпочел бы ничего не говорить в условиях неизвестности. Выборы – это серьезно, агент. Вы не вправе без должного основания вваливаться ко мне домой и требовать ответов.
На секунду в кабинете повисла звенящая тишина. Краем глаза Грин заметил, как Элла подалась вперед, но возможности переключить на нее внимание не было.
– Я могу выслать повестку, вам придется приехать на допрос в управление. И тогда об этом точно узнает пресса.
– Но вы больше не работаете в полиции, – спокойно возразил Уильямс. – Значит, на допрос вы меня не вызовете.
– Агентство функционирует по своим правилам, – слегка растягивая слова, произнес Грин. Ему мастерски удавалось сохранить видимость спокойствия, как бы ни хотелось сдернуть маску вежливости и поговорить с этим человеком по-другому. – Я не хотел без необходимости обращаться к их ресурсам, но если вы отказываетесь говорить, вам поступит приглашение от Найджела Старсгарда. И от этого невежливого, но конкретного приглашения, никоим образом не принимающего во внимание ваш напряженный график, отказаться вы уже не сможете. А я стану приглашенным консультантом со спецполномочиями на допросе. Вы готовы на это, даже не зная предмета разговора?
Уильямс фыркнул. Грину не нравилось происходящее. Только виновные отчаянно защищаются, бросая все силы на то, чтобы отсрочить разговор. Аксель не успел задать вопросы, а Уильямс уже ощетинился. Показательно. Воспользовавшись паузой, агент бросил короткий взгляд на Эллу. Она не сводила глаз с мужа, сидела неестественно прямо, сцепив пальцы на коленях, но выглядела вполне спокойной. Обманчивое ощущение. Конечно же, обманчивое.
– И что у нас за предмет разговора? – смягчился Уильямс.
– Вы знакомы с Арнольдом Нахманом?
Министр с явным облегчением рассмеялся. Элла тихо фыркнула, как будто Грин спросил глупость.
– Разумеется. Находиться на моей должности и не быть знакомым с ним все равно что плохо выполнять свои обязанности. Что за вопросы?
– Видимо, те, на которые ты хотел отвечать с адвокатом, Джонатан, – усмехнулась Элла, пытаясь разрядить обстановку.
– Я уже жалею, что пригласил тебя на этот диалог, – парировал Уильямс. При этом смотрел на жену с обожанием.
Интересно, что с ним будет, когда он узнает правду? Аксель знал по себе, каково терять веру в любимого человека и разочаровываться.
– Как вы охарактеризовали бы ваши отношения?
– Дружеские. А что? Арнольд кого-то убил?
– Нет. Его и его жену убили.
В кабинете повисла мертвая тишина. Уильямсы как по команде подались вперед и посмотрели на Грина.
– Что? – тихо спросила Элла. – Но… как?
– Ваш самолет, – спокойно ответил Грин, – который вы одолжили Арнольду сегодня ночью.
Джонатан снял очки, бросил их на чайный столик и сжал пальцами переносицу. Элла откинулась на спинку кресла, глядя в окно, кусала губы. Они оба выглядели удивленными. Крайне удивленными. Только вот в этом искреннем недоумении Грин видел фальшь. Высший свет, неважно – политические круги, богема или бизнес, пропитан фальшью насквозь, она заменяет этому сложному организму кровь, а Аксель был далек от этого мира.
– Арни позвонил, – неожиданно заговорил Джонатан значительно более неуверенным голосом, чем мгновение назад, – сказал, нужен самолет, мол, срочная командировка, а его неисправен. Мы не в первый раз выручаем друг друга, и я позвонил, распорядился, чтобы машину подготовили к вылету. Все.
– Кому вы позвонили?
– Это важно?
– Ваш самолет взорвался сразу после взлета. Думаю, важно все.
– Это может быть неисправность, – возразила Элла.
– Или нет, – взглянул на нее Грин.
– Каждый платит по своим долгам, – мрачно заявил Уильямс, водружая очки на место. – Рано или поздно карма настигнет каждого. Арнольд – прекрасный ученый, но хорошим человеком он не был. Что вы хотите от меня, агент?
II
За шесть часов до этого
До приезда доктора Баррон Джерри не шевелился. Он сел на диван, опустил голову и замер, погруженный в свои мысли. О чем он думал? Думал ли вообще или это просто ступор? Смог ли он осознать, что чуть было не натворил?
У Теодоры не было образования психолога, и она не понимала, как правильно себя вести, поэтому старалась не привлекать к себе лишнего внимания. Было мерзко, холодно, одиноко и очень страшно. Ей казалось, сейчас он подскочит с ножом в руках и снова прижмет ее к стене. И во второй раз не повезет освободиться. И что тогда?
Мелкая дрожь сотрясала усталое тело. Хотелось позвонить Акселю, но Теодора не могла себе позволить отвлекать агента в такой момент. Глубокая ночь, он умчался по делам и до сих пор не выходил на связь – значит, занят.
А сегодняшнее утро казалось миражом, словно его вовсе не было, словно эти объятия и нежный шепот – плод воспаленного воображения измученной женщины, у которой в этой жизни не осталось ничего, за что еще стоило держаться.
Шок отступал, и на Теодору наваливались накопившиеся переживания, а она не имела права поддаваться им. Не сейчас. Ей нужны были все силы, чтобы сохранить социальную маску, когда собственное «я» кровоточило и скулило в углу, не справляясь с давлением реальности, обернувшейся вдруг кошмаром. Короткая передышка, сладкий сон в объятиях Грина придал сил, но Джеральд своей вспышкой свел на нет все вновь обретенное, отшвырнув
