Все оттенки боли - Анна Викторовна Томенчук

Анна Блейк

Все оттенки боли

© Блейк А., 2025

© ООО «Издательство „АСТ“», 2025

* * *

Мужу.

Все дороги в этом мире должны были привести к тебе. Спасибо тебе за все.

Люблю.

Пролог

Взрослая жизнь наступает внезапно. Вчера ты ходил в школу, страдал из-за плохих оценок. Сегодня кровь отца на твоем лице, в глазах – отражение последствий предательства.

Вчера тебя переполняли свобода и счастье. Сегодня – реальность сковывает по рукам и ногам.

Вчера у тебя было будущее, и оно безупречно и светло. Сегодня – ты орудие в чужих руках.

Такова жизнь.

Таков круговорот событий.

В память навсегда врежутся слова, сказанные перед тем, как отец нажмет на злополучный курок и вынесет себе мозги:

«Никому никогда не доверяй. Научись влиять на людей. Строй свою империю. Не ищи счастья, а ищи власть. И не дели ее ни с кем».

Глава первая

У меня появляется гипотеза

I

Через две недели после аварии

Июль 2004 года

Треверберг

Тонкий ритмичный писк бил по вискам и черепу, давил на глазницы, лишал дыхания и самообладания. Или жизни? Хотелось открыть глаза, вздохнуть, но не получалось – что-то застряло во рту, не позволяя шевелить губами. Впрочем, сил даже на это тоже не было. Он мог лишь слышать писк и тихое жужжание, гудение, нестройными волнами расползавшееся по пространству. Эти звуки входили в резонанс с чем-то в груди, от этого становилось щекотно и больно.

Щекотно и больно.

Он хотел встать, сбросить с себя чудовищный вес, который пригвоздил бесчувственное тело к постели, не позволяя дышать, но ничего не получилось. Вокруг царила тьма. Волнами накатили паника и тошнота. Он собрал все силы, чтобы дернуться, высвободиться, но не смог. Почему так темно? Что за звуки?

Что происходит?

Писк.

Шуршание.

Гудение.

Пустота и тьма. Что-то перекрывало гортань. Воздух с привкусом металла, хотя он, кажется, и не дышал.

Сам не дышал.

Черт.

Узнавание навалилось на него чудовищным грузом, разметав остатки самообладания. Однажды он уже находился в подобном состоянии, уже висел на волоске.

Что произошло?

– Тише, тише.

Чья-то ладонь коснулась его руки, и от этого прикосновения тело пронзило током. Голос казался смутно знакомым, но он не мог собраться настолько, чтобы вытащить из памяти нужный образ, нужное имя. Обычно безупречно откликающийся на его призывы мозг молчал, превратившись в вату.

– Тише, – повторила женщина, убирая руку.

Если бы он мог, то закричал бы, взмолился бы, чтобы она вернула свою теплую ладонь – без нее он снова падал в мертвую бездну одиночества и отчаяния.

– Аксель.

Ее шепот скользнул по щеке, вызывая неприятное онемение на коже и одновременно успокаивая. «Аксель». Осколки личности, раздробленные болью, травмой – он не сомневался, что травмой, – вынужденной беспомощностью, с щелчком встали на место.

Его зовут Аксель Грин. Он спецагент в организации, которая публично именуется Агентством и представляет собой местный, тревербергский, вариант ФБР, а на самом деле является международной военной организацией. Он бывший детектив полиции, лучший в своем деле. По меньшей мере он сам в это искренне верил… до недавних событий. Он тот, кто специализируется на выслеживании преступников, которых больше никто не в состоянии найти.

– Я позову врача, – сообщила женщина. По логике вещей она должна была уйти, но, скорее всего, просто нажала кнопку вызова. – Ты был без сознания почти две недели. Но теперь все хорошо. На глазах повязка, зрение не пострадало, пусть вынужденная тьма тебя не пугает, после операции оставили так. – «Операции?» – Ты не можешь говорить – ты на ИВЛ. Сейчас трубку уберут, потерпи немного, пожалуйста. – «ИВЛ». – Теперь все будет хорошо.

На последней фразе ее голос снова упал до шепота, и Грин почувствовал прикосновение к пальцам левой руки. Женщина сидела слева от него. Значит, он в больнице. Почему-то не сомневался в этом. Только вот никак не мог понять, что с ним произошло? Как оказался здесь? В теле ощущалась смутная тупая боль. Типичное – когда ты на морфине, а боль перешла порог, с которым справляются лекарства. Значит, больше нельзя. Значит, травмы серьезные. Настолько, чтобы проваляться в коме две недели, проснуться и чувствовать боль сквозь анестезирующие препараты. Руки, ноги, грудь. Голова. Гудело и болело все. Или ему передаются вибрации аппарата?

Черт его знает.

Он не ощущал в себе достаточно сил, чтобы просто сжать руки в кулаки. Но, видимо, смог пошевелиться – женщина успокаивающе погладила его по пальцам.

Открылась дверь. Он определил это по характерному звуку и поднявшемуся сквозняку.

– Наш герой очнулся?

Еще один знакомый женский голос.

– Доктор Тайлер, – а, понятно, почему знакомый, – он точно пришел в себя.

– Сейчас проверим.

Фей Тайлер осторожно сняла с его лица повязку. Сразу стало светлее, но открыть глаза он не решился, зная, как это больно – из тьмы вырываться к свету без переходного этапа.

– Детектив Грин, мне нужно проверить реакции. Вы перенесли несколько сложных операций, я хочу убедиться, что мои коллеги собрали вас правильно. Пожалуйста, откройте глаза.

Если бы мог, он бы покачал головой. Но предпочел подчиниться. Открыл. И тут же зажмурился – свет хуже кинжала. Да еще этот дьявольский фонарик врача.

– Еще, – приказала доктор Тайлер.

«Гори в аду, стерва». Но повиновался. На этот раз свет был мягче – в глаза ему не светили. Но зрение подводило. Он расплывчато видел белый потолок, верхушки аппаратов, кусочек окна, но все это пикселило, как будто кто-то забыл протереть объектив камеры, прежде чем снимать. Моргнул. Еще раз. Лучше не стало. Теплая рука доктора коснулась его щеки, заставляя опустить глаза. Фей Тайлер склонилась к нему. Он узнал ее даже сейчас, когда почти не различал черт. Однажды она уже вытащила его – да и не только его. Видимо, пришло время повторить.

– Реакции в норме. Мисс Рихтер, пожалуйста, выйдите в коридор. Я скажу, когда можно будет вернуться.

«Мисс Рихтер?!»

– Детектив, – мягко проговорила доктор Тайлер. – Все вопросы будут потом. В том числе такие, как «что эта женщина делает в моей палате». Сейчас мне нужно отключить аппарат и посмотреть, справятся ваши легкие или нет. Я понимаю, что вы не тот человек, который после аварии оставит езду на