Все оттенки боли - Анна Викторовна Томенчук
– Судя по записям, из нашего региона сегодня ночью вылетал только один чартерный рейс. Самолет не принадлежит Нахману. Самолет Нахмана стоит себе на месте в ангаре. Но это, конечно, надо проверить.
Аксель поднял взгляд на айтишника.
– А кому?
– Записи, – Оуэн ткнул пальцем в экран, – свидетельствуют о том, что взорвавшийся самолет принадлежит Джонатану Уильямсу.
– И снова эта фамилия, – пространно заметил Грин. Ник нервно хмыкнул. – Надо с ним поговорить.
– Вопрос только в одном, – с печальным видом заметил Туттон. – Наш доблестный министр здравоохранения точно связан с этой грязной историей. Но вот кто он? Жертва? Или тот, кого мы ищем?
– Проработаем обе версии. И, коллеги. Будьте осторожны.
Глава семнадцатая
Ты можешь остаться со мной
I
Теодора в последний раз коснулась пушистой кистью лица и улыбнулась своему отражению в зеркале. В груди сворачивалась тугими кольцами тревога, волнение перед неприятным разговором, но то, что вдруг наконец-то объединило их с Грином, придавало сил. Все вокруг разом стало неважным. Нужно было только расставить кое-какие точки и определиться со стратегией дальнейшего поведения. Шок прошел. Тео снова обрела себя и превратилась в ту, которую знал, любил и одновременно ненавидел Треверберг. Она избавилась от бизнеса, но не от самой себя – и уже сейчас с определенной горечью понимала всю глубину пресловутой фразы «от себя не убежишь».
Не убежишь.
Чем бы она ни занималась, какие бы преграды перед собой ни возводила, как бы ни стремилась к изоляции от деловых кругов, она все равно сунула голову в самый конкурентный из возможных рынков. Шоу-бизнес. В те мгновения, когда Теодора ставила подпись на тщательно проработанном контракте с продюсерским центром Корсара, все казалось правильным, а личная жизнь уходила на второй план. Единственное, что радовало, – даже тогда ее голова осталась при ней и рисковала она только деньгами, а уж этого ресурса у нее, к счастью, оставалось в избытке.
Сейчас перед ней стояла серьезная задача. С одной стороны, объяснить Джерри, что спать вместе они больше не будут, даже для того, чтобы сбросить напряжение, а во-вторых, вместе с ним найти тот формат работы, который позволит ей оставаться в Треверберге. Джерри стремился к стадионам, а ей было хорошо в ночных клубах. Джерри хотел славы, она – отвлечься и раствориться в музыке. Джерри хотел легкости, а она – цельности. Он был с ней на протяжении многих лет и сейчас как будто дорвался – до ее тела, до ее времени. Как будто наконец получил законное право ею управлять.
Теодора ненавидела, когда кто-то пытался ею управлять. Она не позволяла этого даже отцу, хотя каждый акт противостояния иссушал ее до трещин и потом приходилось месяцами зализывать раны, прячась в работе.
Она улыбнулась своему отражению, взяла в руки телефон, сумочку с ключами от автомобиля и, выйдя из квартиры, закрыла дверь. Грина в известность решила не ставить, исходя из все того же понимания собственной свободы, которую столь тщательно оберегала от любых интервенций. Ей было на удивление легко и спокойно. Она буквально ни о чем не думала, спускаясь по лестнице (почему-то садиться в лифт сейчас показалось кощунством). Тело настроилось на дневной режим, а разум оставался чистым.
Машина стояла на своем месте, Тео прикоснулась к отполированному боку, снова улыбнулась, тут же одернула себя, устроилась на водительском кресле и завела мотор. В прошлый раз она водила в другом мире. В мире без Грина, в мире, где отец не пытался покончить с собой, а брат был жив.
О, вот и понятно, почему в голове так пусто. Видимо, лекарства или последствия шока. Ладно, тоже стратегия. Или тактика?
Размышляя о разнице между тактическими и стратегическими действиями, Теодора вырулила с парковки, поднялась по пандусу и направила мощный автомобиль к студии Корсара, где ее ждало выделенное парковочное место, горячий крепкий чай, микрофон, музыка и, увы, непростой разговор. Тео прокручивала варианты развития беседы, готовясь к переговорам, напевала «Je t’aime» и старалась сосредоточиться на финальной точке этого дня, когда, как она надеялась, Аксель вернется домой и, скорее всего, они о чем-то поговорят. Или просто будут рядом. И ей, ей-богу, этого оказалось бы достаточно.
Она припарковалась. Вышла из машины и подняла голову, глядя на здание так, будто видела его в первый раз. Джерри был в студии, она заметила его машину. Что ж. Ей не в первый раз предстояло взять все в свои руки.
II
– Да ты совсем охренел, что ли?
Жаклин стояла посреди пруда, обхватив себя руками. Ален ходил по берегу, как дикий кот, не хватало только длинного хвоста, которым он должен был бить по земле, заметая следы и выпуская нервозность. Он ничего не говорил. Она боялась пошевелиться. Сначала, когда вода сомкнулась над ее головой, стало так страшно, что весь мир мгновенно окрасился в черный цвет. В голове гудело, в мыслях было пусто, инстинкт вопил об опасности, но она оставалась там, куда ее поместили, с ужасом понимая, что ей не хватит силы воли, чтобы сразиться с ним.
То, что Ален не в порядке, уже стало очевидным. Но он не нападал. Ничего не делал. Просто ходил по берегу, то и дело бросая на нее внимательные взгляды. Жаклин медленно огляделась, надеясь найти в воде что-то, способное заменить оружие. Крупную гальку? Камень? Потерянный кем-то нож? Нож, конечно, лучше всего. Но в непроглядной тьме французской ночи она не видела ничего подходящего. Никакого блеска, никакой помощи от Вселенной.
Страшно.
Папочка, как страшно.
Почему я тебя не послушала, когда ты просил остаться дома? Почему не взяла водителя, почему я так глупо себя повела? Как героини из дешевых фильмов ужасов.
Но она не могла позволить себе раскиснуть. Она Бальмон, в конце концов! Если не по крови, то по характеру точно. До крови закусив губу, Жаклин выпрямилась. Тело дрожало, но воля… воля тоже начала прогибаться, надо быть честной с собой до конца. Призвав на помощь привычный механизм защиты, девушка начала анализировать ситуацию, искать выходы.
Голову нужно держать холодной. Так учила мама, хотя сама то и дело поддавалась страсти. Но она была права. Надо думать. Они на равных. И что, если он старше и сильнее? Они на равных! Он считает, она идеальная жертва.
Или это его способ общения? Может, это глупая шутка?
Жаклин сделала несколько шагов к берегу, и Ален остановился.
