Все оттенки боли - Анна Викторовна Томенчук
– Отпусти, – потребовала Теодора.
– А то что? Закричишь?
Он что, смеется?
Она уже хотела возразить, накричать или попросту вскочить, когда почувствовала ледяное прикосновение металла к шее.
– Лучше помолчи, – пробормотал он, наклоняясь к ее лицу. – Ты не знаешь, как сложно сдерживаться. Я все думал… думал, как жить в мире, где ты смотришь на другого так, как смотрела на проклятого агента. Думал, что мне делать, если ты полюбишь не меня.
– Джерри, что это? Нож?
Он надавил сильнее. Стало не только холодно, но и больно.
– А потом мне подсказали, – чуть слышным шепотом начал он. – Подобная жизнь не стоит и сломанного медяка.
IV
– Сынок, я никогда не сидела за рулем. На кой черт мне машина?
Кристиан усилием воли удержался, чтобы не повысить голос на старуху, которая быстро смекнула, что она зачем-то ему нужна, и решила извлечь из ситуации максимум. Что нужно старикам? Внимание, еда да тепло. И если с кормежкой и отоплением здесь явно все было в порядке, то вот внимания не хватало. Им некуда спешить, они не ценят чужие жизни, потому что уже испортили свою. Зачем помогать?
Матильда оказалась крепкой старухой. Она приняла его, закутанная по уши в мягкий плед. Милостиво пригласила сесть в соседнее кресло и поначалу делала вид, будто заинтересована в диалоге, отвечала на вопросы. А потом перехватила инициативу и решила прикинуться дурочкой.
Он начал закипать.
Кристиан редко испытывал благодарность к дяде, который жестоким воспитанием сформировал его личность, но сейчас был как раз такой случай. Лицо держать его научили, и ни один мускул не дрогнул, когда старуха выдала очередной провокационный бред.
– Может, кто-нибудь просил вас об одолжении, мадам? – продолжал Кристиан спокойно.
– У меня нет родственников.
– А родственные души?
Она подслеповато моргнула, но Бальмон не верил в эти ухищрения.
– Что за машина?
– Красный «Пежо».
– Дурной вкус. Не люблю львов.
Вот упрямая старуха. Так и хотелось закричать, «спасите мою дочь», но Кристиан понял, что излишняя открытость приведет к катастрофе. Эта бестия, почувствовав слабину, ухватится за возможность снова стать для кого-то важной, а информацию не даст. И даже не в этом дело. От нее волнами исходила злоба. Скрытая, подавленная, но перепутать было невозможно.
– Это вы посоветовали ему пойти учиться на психиатра? – задал он следующий вопрос.
– А?
– Престижная карьера, щедрые стипендии, возможность жить бесплатно и посвящать все время учебе. Мечта. Такое пожелаешь только самому близкому человеку. Скажите, он часто навещает вас?
Она поджала губы, но не ответила. Бальмон почувствовал, что нащупал правильную тактику. Как бы рыбка не сорвалась с крючка.
– Мне кажется, вы давно его не видели. Парень молодой. Увлекся. Он говорил, что нашел девушку? Влюбился, наверное, совсем про вас забыл.
Снова молчание, но уже не такое отрешенное, как мгновение назад.
– А если он женится? Не придет никогда? Или он и не должен приходить? Вы же воспитывали его в строгости? Растили настоящего мужчину, хотя он вам никто. Где вы взяли его? Подобрали на улице, как щенка?
Блеклые глаза старухи лихорадочно вспыхнули, а лицо стало совсем страшным. Череп, обтянутый кожей. Как же хотелось вытащить из ее головы всю информацию или просто уйти, но Кристиан не мог позволить себе этого. Он не мог сдаться, когда на кону стояла жизнь Жаклин. Лишь увидев Матильду, он понял, что не ошибся. И пусть у него не было навыков провести допрос, как это делают полицейские, он обладал достаточными компетенциями, чтобы нащупать ниточку, используя манипуляции и провокации.
– У вас было свое место? Тихое, уединенное? Где-то недалеко от Парижа, чтобы не тратить время на дорогу. Там вы его держали? У вас нет родственников и детей, вы решили, что он – лучший вариант? Но почему он?
Она улыбнулась. От этой кривой улыбки по спине пробежал холодок, но Кристиан снова не подал виду.
– Он точно женится. Я пришел, чтобы поговорить с вами об этом. Моя дочь… она ответила ему согласием.
– Ему рано жениться!
Сколько яда и гнева было в этой простой фразе! Сколько злобы выплеснулось из старухи за одно мгновение. Но Кристиан выдержал этот неожиданный удар. Он придал своему лицу выражение легкого недоумения и подался вперед, хотя больше всего на свете хотелось вскочить и убежать.
– Почему? – спросил он.
– Ему нет и двадцати. Он должен строить карьеру. Он должен…
– Мудрость взрослого заключается в том, чтобы вовремя отпустить, мадам. Вам ли этого не знать.
Она резко отвернулась.
– Куда уж больше отпускать. Я уже пять лет прохлаждаюсь здесь, пока он наслаждается своей гребаной свободой. Несносный мальчишка точно не соблюдает правила. Девчонку нашел? Была бы я помоложе, я бы объяснила ему. А вы что приперлись? Что от меня хотите? Благословения? Хрен вам. Мой вам совет – берите свою малолетнюю шлюшку и валите подальше. Ален не готов.
– Он сказал, что покажет ей самое лучшее место на земле, отвез на свидание. Он романтик? Ваш Ален.
Старуха снова посмотрела на Кристиана.
– Романтик? – Она мерзко расхохоталась. – Идите, господин. Кем бы вы ни были. Ищите свою дочурку где-нибудь под водой. Если, как вы говорите, он влюбился, значит, подарит ей самое ценное, что у него есть. Опыт.
– Это и правда ценный дар, – похолодев, ровным голосом ответил Кристиан. – Только вот о каком опыте идет речь?
– Когда-то у меня был домик рядом с очаровательным прудом. Ален прибился туда. И получил от меня все, что мог. А забрал больше, чем я могла дать. И поэтому я здесь. А он там.
Кристиан встал.
Домик. Был. Продан? Пруд. И все это к югу от Парижа. Мозг работал на максимальных оборотах. Кристиан, не попрощавшись, вышел из комнаты старухи, кивнул медсестре и направился к машине, на ходу доставая телефон.
Доминик ответил сразу.
– Пти-Мулен-де-Серне, – произнес Клоне прежде, чем Бальмон успел задать вопрос.
– Что?
– У твоей мегеры был дом. И машину видели в двух километрах от каскадов Пти-Мулен-де-Серне.
– Я уже еду.
Глава
