Все оттенки боли - Анна Викторовна Томенчук
В дни, когда Аурелия вела прием в качестве врача, она выглядела иначе. Не так умопомрачительно женственно. Поймав его взгляд, жена улыбнулась. Прикусила нижнюю губу, и Марк почувствовал, как ускорилось сердце. Сладко. Мучительно. Обидно.
Начались пятнадцать минут безмолвной беседы двух наконец-таки соединившихся душ.
Некоторое время спустя
Миссис Уильямс выглядела почти так же превосходно, как его покойная жена в свои лучше годы. Время их обеих не брало. Идеальная кожа лица, волосы, которым могли завидовать модели (и завидовали). Только вот Урсула всю свою жизнь стремилась к славе, а Уильямс пробивала себе дорогу добротой.
В мире не существует более безжалостной манипуляции, чем доброта. Тех, кто тратит деньги на обделенных, обожают, прощают им все. Тотальная индульгенция. Развращенное новыми веяниями общество готово закрыть глаза на любые прегрешения, если от этой временной слепоты есть польза. Даже не польза – выгода.
И сильные мира сего привыкли играть на человеческой слабости, заливая деньгами любой промах. У Карлина не находилось ни единого повода верить в созданный общественностью нимб над головой Уильямс. Впрочем, демонизировать ее он тоже не собирался.
Они договорились позавтракать в единственном оставшемся под управлением Рихтер ресторане. «Треверберг Плаза» – крупнейший бизнес-центр города – включал в себя бар, ресторан, гостиницу и небоскреб, в котором арендовали площади самые модные компании. Здесь хорошо кормили, сюда было просто добраться как от управления, где Карлин по-прежнему появлялся ежедневно, так и от Университета. От штаба Агентства дорога занимала час по пробкам и тридцать минут по пустому городу, что можно было считать удовлетворительным расстоянием.
Один из офисов фонда, созданного Эллой, располагался на двенадцатом этаже бизнес-центра. На работу она, судя по всему, приезжала рано и в девять утра выглядела так, как будто не спала уже как минимум часа четыре, успела сходить в спортзал или бассейн, на массаж и провести десяток переговоров.
– Миссис Уильямс.
Марк встретил ее дежурной светской улыбкой, которая всегда безотказно работала. В любой момент времени и на любого человека она действовала именно так, как должна. Элла ответила тем же. Они сели за стол, обменявшись рукопожатиями – целовать руку бизнес-вумен в Треверберге считалось непозволительным, если, конечно, это не светский раут.
– Доктор Карлин. Удивлена. Что-то случилось?
Он смотрел ей в глаза и чувствовал себя так, будто потеряется в мертвом зеркале. Элла не возвращала эмоций. Она настолько привыкла находиться под пристальным вниманием прессы и разучилась общаться с людьми, что вполне оправданно замыкалась наедине с профайлером, о чьих методах работы не могла не знать.
– Наш разговор конфиденциален, – негромко сообщил Карлин. – И я попрошу вас честно ответить на мои вопросы.
– Вы здесь как представитель полиции?
– Вы же согласились на встречу.
– Согласилась. Вы интересный человек, доктор Карлин. К тому же у меня была парочка идей, как задействовать ваш талант. Вы же знаете, чем я занимаюсь?
Марк почувствовал, как инициатива утекает сквозь пальцы. Элла не сказала ничего необычного, но она явно привыкла распоряжаться. Ее влияние на людей сложно недооценить. Иначе она бы не смогла управлять крупным благотворительным фондом.
– Как и вы явно знаете обо мне все.
– Не ожидала, что вы женитесь во второй раз.
Карлин был готов к удару, но все же не предусмотрел подобного «щипка». Чувство было такое, будто кто-то заехал локтем в солнечное сплетение. Но Марк не позволил ни единой мышце лица выдать его истинные ощущения. Он привык к полемике, к перепалкам, к тому, что любой человек, который покрутился в обществе чуть дольше чем год, общается именно так: намеками, ударами; старается сбить с темы, завалить ненужными вопросами, исказить реальность и снова ударить. Во имя чего?
– Не ожидал, что придется приезжать к вам в такой ситуации. Кто вы, миссис Уильямс? Свидетельница? Или подозреваемая?
Она заметно побледнела, даже отклонилась, инстинктивно пытаясь увеличить расстояние между ними, и поддела ноготком цепочку золотого медальона. Официант принес кофе. Стандартный завтрак с лососем. Окинул опытным взглядом стол, гостей и испарился, так и не раскрыв рта. Они здесь чувствовали, когда стоит говорить, а когда нет.
– Не юлите, доктор Карлин, в чем дело?
– Вчера вечером вы уехали с концерта Авироны в сопровождении Дональда Рихтера. Вы сели с ним в машину, но к себе в особняк он вернулся один. Почему?
– Что-то с Дональдом?
В ее голосе зазвучало такое отчаяние, что Карлин замер. Их взгляды встретились. Мертвое зеркало превратилось в ледяной океан, полный невысказанной боли, страха, граничащего с паникой и чудовищного жизненного опыта, который заставлял на все и всех смотреть иначе. С нее сдернуло маску, и под обликом успешной и безукоризненно доброй леди проступила истинная суть – уставшая и отчаянно влюбленная женщина, скованная по рукам и ногам.
Марку стало ее жаль. Но пришлось подавить это чувство.
– Он жив. Расскажите, что случилось в машине.
Она резким движением опустила руку, позволив медальону скользнуть обратно под ворот рубашки, распахнула сумку от ведущего модельного дома Треверберга, выхватила сигариллы и зажигалку. Щелчок. Затяжка. Вишневый дым. Элла откинулась на спинку кресла и посмотрела на Карлина значительно спокойнее.
– Дональд предложил мне пожениться.
– Но…
– Да. Я замужем. Мы поругались, я заставила его высадить меня по дороге, вызвала такси и уехала домой. Это все.
– Это все?
– Проверьте. – Она положила телефон на стол. – Я звонила в такси. Вы можете запросить запись звонка. Думаю, голос меня выдал. К сожалению, не все эмоции можно спрятать. Особенно ночью.
– Что было потом?
– Дома? Мужа не было, если вы об этом. Он сейчас много работает и подолгу отсутствует. А с Дональдом мы не общались. Но прошло несколько часов, а вы здесь. Значит, что-то произошло. Серьезное.
– Я не в праве вам рассказывать. Но если вы решите его навестить, он в госпитале.
– В госпитале… Это жестоко, доктор Карлин. Это очень жестокие намеки. Скажите как есть.
Он покачал головой.
– Я не могу. Почему вы отказали?
Она снова затянулась. Запрокинула голову, выдыхая дым, сбросила пепел в хрусталь. Посмотрела в окно, в
