Все оттенки боли - Анна Викторовна Томенчук
Смерть всей семьи.
Шаг.
Той части семьи, которая имела отношение к семейному бизнесу.
Шаг.
За две недели покушений на Ника не было. Почему-то казалось, что при желании Кукловод смог бы его найти. Но охрана не установила слежку и не выявила ни одного подозрительного лица рядом с домом или на маршрутах. И это само по себе подозрительно.
А что, если?..
Шаг.
Сорвав телефон со стойки, Грин набрал номер Николаса. Дорожку агент не остановил. Криминалист ответил не сразу.
– Да?
– Чем занимается корпорация твоей семьи?
– Много чем.
– Если наложить твою семью на список жертв, картина меняется?
– Я пока не нашел подтверждения, но мне кажется, что да. – Голос Николаса звучал устало. – Хотя люди в списке имеют опосредованное отношение к науке.
– Проверь семью Перо. Они все умерли, включая Анну. Чем занимался ее отец? Дед?
Ник помолчал.
– Сделаю.
Аксель отключился. Какая-то мысль не давала покоя, но ему никак не удавалось ее ухватить. Они точно знали, что Кукловод действует не один десяток лет. Пытались строить портреты, искали связи и не находили. Что, если жертвы выбраны не в момент убийства? Что, если есть список и кто-то идет по этому списку? Что, если связь надо искать в далеком прошлом жертв?
Ему уже приходило в голову, что не все собранные в серии жертвы – цели Кукловода. Как же он действует?
Он подталкивает к убийству тех, кто рано или поздно сам пришел бы к этому. По меньшей мере именно такая схема вскрылась в прошлом году во время расследования смерти Анны Перо. Та же логика подтвердилась сейчас, когда взяли любовницу Эрика Туттона. Значит, чисто теоретически, его действительно интересует только одна жертва из череды. Потому что если человек начал убивать по своей воле (ну почти), он не остановится.
Карлин ответил на звонок не сразу. Пришлось набрать во второй раз. Грин, увлеченный новой мыслью, уже не чувствовал боли, бодро вышагивая по дорожке. Его трясло от другого. От ощущения близкой разгадки. Может, и не близкой. Но все-таки разгадки.
– Что случилось? – спросил Карлин.
– Боль отрезвляет, – заявил Грин. – Мы неправильно группировали дела.
– Та-а-а-к, – протянул Марк. Послышался звук закрывшейся двери. – Выкладывай.
– Если Кукловод действует, используя латентных убийц и выводя их жажду убийства из бессознательного в реальность, он не сможет ее контролировать. Никак. Человек уже начал убивать. Теоретически его можно направить на определенную жертву. Но только в начале. Или в удобный момент, в котором еще сохраняется влияние или его можно укрепить.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу повторить, что из собранных дел надо выбрать те, которые нужны самому Кукловоду, и те, которые нужны убийцам. Помнишь, мы в прошлом году говорили, что убийство Анны Перо подготовлено, спланировано. В него буквально душу вложили. Остальное происходило по инерции. И несмотря на то что все пошло не по плану, цель достигнута. С Анны содрали лицо. Картинка сложилась. Остальные трупы казались лишним звеном.
– Кроме Лорел.
– Да и с Лорел тоже. Тема двуличия, которую демонстрировали жертвы, казалась притянутой за уши. Ее задал Кукловод.
– Ради Анны.
– И с одним убийцей она сработала. А для другого стала рамками, которые его тяготили. И он их рушил, насилуя своих жертв.
Аксель, почувствовав, как сердце бьется где-то в горле, снизил скорость. Возбуждение, изношенность организма, который до сих пор не восстановился, лишили его сил. Но нужно идти. Еще несколько минут, потом душ и домой. Который час?
– В сериях нужно определить, кто главная жертва, кто второстепенные, – заговорил Марк. – Вы с Арабеллой проверяли теорию первой жертвы, но картина не прояснилась.
Не прояснилась. Аксель заявил о том, что первая жертва имеет ключевое значение, еще находясь в больнице. К сожалению, это не дало новой информации, нужно идти дальше.
– Для начала отделим одиночные трупы от серийных, – предложил Грин. – Потом проанализируем серии с точки зрения начала и конца. А еще. По каждой жертве нужно посмотреть генеологическое древо. Хотя бы на два колена. Родители, деды.
– Зачем?
– Не знаю, – признался агент. – Что-то мне подсказывает, что корень этого глубже, чем нам казалось.
Профайлер спорить не стал. Он отключился. А Грин почувствовал, как его отпускает. Впервые с начала расследования он ощутил эту приятную щекотку внутри. Он что-то нащупал! О чем-то догадался. Даже если он ошибся, важнее другое. Он снова чувствовал себя собой.
II
8,5 месяцев после аварии
Апрель 2005
Мягкая рука жены прикоснулась к его сухому и горячему лбу. Николас оторвался от документов и посмотрел на Лизу, привычно отмечая тень усталости под выразительными глазами. Жена не улыбалась, но улыбка затаилась в чувственном изгибе губ. Волосы собраны в простую прическу, несколько прядок падают на высокий лоб. Внешность Лизы была настолько благородной, что иногда Ник чувствовал себя рядом с ней крестьянином, несмотря на собственное высокое с точки зрения реалий Треверберга положение.
Машинально он протянул руку и коснулся ее щеки. Лиза прикрыла глаза. Между супругами велся молчаливый диалог. В ход шли фразы, взгляды, дыхание, разделенное на двоих… А на фоне – детский смех и плач, крики, грохот рассыпавшихся игрушек.
На фоне – жизнь. Семья.
Ник потянул жену за руку и усадил к себе на колени. Лиза хмыкнула. И в этом не было ни грамма жеманства. Только счастье. Зрелое, выстраданное счастье, к которому они шли не один год. Кто бы мог подумать, что его душа вынырнет из колючей брони? Кто бы мог подумать, что он, пройдя через весь тот кошмар, обретет себя?
Кто бы мог подумать, что решение отца их поженить, такое жестокое, такое резкое, окажется единственно верным?
Ник прижался губами к ее губам, вдыхая сладковатый аромат шелковистых волос. Лиза приглушенно застонала и вцепилась в сильные плечи мужа. Он бросил пить, занялся телом, собой. Помолодел лет на десять и вспомнил, что такое не иссушающая душу страсть, а глубокое искреннее влечение. Влечение к жене, в которой каждый день он видел самую красивую женщину на земле.
Лиза знала, когда можно прийти, а когда не стоит мешать. Ее нежные пальцы запутались в его волосах и слегка потянули, заставляя посмотреть в глаза.
– Тебе нужно поужинать, – пробормотала жена, пытаясь скрыть улыбку.
Вместо ответа он снова потянулся к ее губам, но был остановлен спокойным и уверенным жестом:
– Ты не выходил из кабинета десять часов. Ник. Дети забудут, как ты выглядишь.
Он тяжело вздохнул.
– Я должен…
– Ты не сможешь принести пользу следствию, если умрешь от истощения.
– Скоро приедет Грин.
– Еще один полуночник, – фыркнула Лиза
