Мое лицо первое - Татьяна Русуберг
Душу мальчика охватило смятение. Неужели родители забыли о нем? Нет, такого просто быть не может! Наверно, они просто полагают, что король Баретт послал с ним своих людей, чтобы те сопроводили юного принца до дворца? Да, наверняка так и есть. Тогда он зря тратит здесь время. Нужно поскорее раздобыть лошадь: ведь путь к морю неблизкий. Будет тут рассиживаться и вовсе не успеет никого повидать.
Задыхаясь от жары, от которой отвык, и смахивая заливающий глаза пот, День побрел в сторону далеких крыш. Спустя некоторое время он достиг довольно большого поселка у тракта. Для нужд путешественников тут имелась таверна, где можно было передохнуть, перекусить и сменить лошадей. К таверне и направился мальчик, стараясь выглядеть уверенно и держаться с присущим принцам достоинством.
Подойдя к открытым дверям конюшни, из которых белобрысый парень спиной вперед вывозил полную навоза тачку, День произнес:
— Приветствую тебя, добрый селянин. Оседлай для своего принца самую резвую лошадь из подходящих по размеру. Его величество щедро заплатит твоему хозяину, как только я прибуду ко двору.
Слова давались ему с трудом, будто губы все еще стягивала суровая нитка, а голос звучал тихо и надтреснуто. День даже испугался, что конюх не услышит его, но парень удивленно крутанулся на месте, чуть не опрокинув тачку. Однако увидев, кто с ним говорит, он фыркнул и мотнул головой:
— Проваливай, бродяжка. Если мой хозяин тебя тут увидит, это тебе придется оседлать вон того козла, — парень кивнул на подставку для распилки дров. — На нем ой как сподручно с попрошаек шкуру спускать.
— Я не попрошайка. — Голос мальчика дрогнул. Принц помнил, как подобные белобрысому работнику селяне встречали его на пути к Королевству Тысячи Стволов, помнил, как ему кланялись в ноги, как целовали попону его коня, называя спасителем, и вот спустя всего год ему угрожают поркой, как какому-то нищему проходимцу! А ведь здесь его дом, здесь он принц, а не раб поневоле в чужой стране. — Я же сказал: отец заплатит за коня. Или моего высочайшего слова тебе недостаточно?
Конюх выкатил наконец за порог тачку, развернулся к мальчику и цыкнул зубом, рассматривая странного чужака с головы, покрытой длинными, спутанными волосами, до босых запыленных ног.
— А ты забавный. — Он почесал грудь под грязноватой рубахой. — И одежка на тебе чудная. Может, ты из этих… циркачей-шутейников? Проезжали тут как-то такие со своим балаганом.
День вспыхнул, собираясь возразить, что он вовсе не шут, но тут во дворе появился тучный, шумно дышащий человек с проступившими на боках рубашки темными пятнами пота.
— Эй, Дикси! — визгливо крикнул толстяк, направляясь к конюшне. — Запрягай гнедую господина барона, да поживей! — Тут взгляд его прикрытых набрякшими веками глаз наткнулся на мальчика в бархатных обносках. — А это что еще за клоп? Никак ты бродяжек тут прикармливаешь?!
— Нет, нет, хозяин, он сам сюда притащился, — торопливо ответил конюх. — Я уж его гнал-гнал, а он не уходит. Говорит, давай мне лошадь, отец заплатит.
— Ага, — из-за бруса дверной рамы конюшни выглянул конопатый подросток с вилами в руках, — а еще говорит, что он принц.
— При-инц? — протянул толстяк, уперев руки в бока и окинув странного мальчика изучающим взглядом.
День вытянулся в струнку и задрал подбородок, стараясь казаться выше и величественнее, хотя больше всего ему хотелось упасть на четвереньки и заползти под ближайшую телегу. Вокруг него и конюхов начал собираться народ: повыскакивали из кухни поварята и судомойки, перестали выбивать перины горничные, застыла посреди двора птичница с корзиной корма. Всем хотелось поглазеть, что будет с забавным самозванцем.
— Ну, раз ты принц, — пухлые щеки толстяка растянулись в масляной улыбке, — то надо подать тебе скакуна… Пс-ст, Дикси! — Хозяин таверны поманил к себе светловолосого конюха и шепнул что-то ему на ухо.
Парень кивнул, сдавленно фыркнул и, бросив плутовской взгляд в сторону мальчишки, исчез в дверях соседнего строения.
— Надеюсь, мой принц, — толстяк церемонно склонил голову, — вы умеете ездить верхом?
Дню очень не нравились улыбочки и смешки окружающих, но он решил вытерпеть все, лишь бы заполучить в свое распоряжение хотя бы пони.
— Умею, — ответил он как можно тверже и прибавил: — Благодарю за оказанную помощь. Отец щедро вознаградит тебя.
Кто-то рядом хихикнул, но толстяк выпрямился с выражением полнейшей серьезности на лице и зычно приказал:
— А ну помогите его высочеству сесть верхом на коня!
Тут же мальчика ухватили поперек живота чьи-то сильные руки. День взвился в воздух, чувствуя, как ему разводят в стороны ноги, и попытался отбрыкнуться. Под ним раздалось рычание, потом хрюканье, и под общий оглушительный смех мальчика опустили на широкую, покрытую грубым коротким волосом спину. Его отпустили. Животное под ним взвизгнуло и рванулось вперед. День едва успел прижаться грудью к спине борова и ухватиться за его бока: он страшно испугался, что свалится на землю и погибнет под копытами брыкающейся, одуревшей от злобы огромной свиньи.
— Ну как вам скакун, ваше высочество? — долетел до принца хохот хозяина. — Достаточно ли резв?
Послышались и другие голоса:
— Довезет вас прямиком до навозной кучи… ой, простите, до дворца!
— Ага, прямо перед папочкой ссадит — под забором, где он пьяный валяется!
Челядь выкрикивала что-то еще, но День улавливал только обрывки слов. Перед глазами мелькали окна таверны, смеющиеся лица, камни крыльца и пучки пожелтевшей травы у стены, босые и одетые в башмаки ноги, белые клочья облаков и бурая гладь огромной лужи, к которой вдруг понеслась свинья.
Мальчик отчаянно вцепился пальцами в щетину, сдавил широкие бока пятками, но все оказалось напрасно. Боров резко остановился. Принц перелетел через его голову, молотя по воздуху руками и ногами, и плюхнулся в лужу, проехав по скользкой земле животом. Вода залила лицо, в рот и нос попала жидкая грязь, но, увы, она не забила уши. День слышал, как гремел вокруг смех, слышал издевательские выкрики, и больше всего на свете в это мгновение ему хотелось умереть — исчезнуть, не быть, не чувствовать, не мучиться больше. Он лежал лицом вниз и утешался одним: никто не подозревает, что он на самом деле принц. Сейчас он потихоньку уйдет, отмоется в каком-нибудь ручье, и никто никогда не узнает об унижении, которому он подвергся — тем более его несчастные родители.
— Что здесь происходит? — внезапно раздался совсем рядом суровый низкий голос, и смех мгновенно стих. — Что вы сделали с бедным ребенком?
— Это всего лишь грязный нищий, господин барон, — услышал День заискивающий ответ хозяина таверны. — Приблудился и попрошайничает, да еще и одежки на
