Смерть в пяти коробках - Джон Диксон Карр
Вынашивая в душе злобные намерения, Феликс Хэй созвал так называемое заседание правления. Он намеревался продемонстрировать гостям флягу отравленного эля. Он намеревался объявить им, что располагает против каждого из них уликами, грозящими наказанием от тюремного срока до виселицы, и что эти улики запечатаны в пяти коробках, которые вскроют при любой попытке покушения на его жизнь.
Но кое-кто, располагая запасом атропина, успел подготовиться. Этот человек подмешал яд в напитки в квартире Хэя. Это мог быть кто-то из трех гостей, это могли быть неуловимый Фергюсон или совершенно загадочная Джудит Адамс, о которой сержант услышал впервые.
Потом злоумышленник заколол Хэя зонтиком-клинком. Оставив за столом компанию одурманенных людей, убийца – он или она – преспокойно вышел из дома на Грейт-Рассел-стрит, после чего поспешил к находящейся неподалеку «Грейс Инн». Проникнув в адвокатскую контору, убийца выкрал проклятые коробки. Но очевидно, следовало забрать все коробки. Если бы убийца взял только одну, со своим именем, это его выдало бы. Остальные вор унес в целях самозащиты.
А что было потом?
От пришедшей в голову мысли Поллард чуть не присвистнул. Он все понял. Главный ключ к разгадке – четверо часов.
В коробку с именем Денниса Блайстона Хэй положил часы, четыре штуки. Следовательно, если только это не совпадение, что весьма маловероятно, те самые часы были обнаружены в карманах Блайстона в ночь убийства. Значит, Марсия солгала, сказав, что сэр Деннис сам принес их в квартиру Хэя. А на самом деле, пока Блайстон был без сознания, часы подбросил ему убийца.
Действия убийцы стали очевидными. После взлома адвокатской конторы он вернулся на Грейт-Рассел-стрит с содержимым коробок. Четверо часов (содержимое коробки Блайстона) он подложил в карманы Блайстону. Детали будильника (содержимое коробки Шумана) он подложил в карман Шуману. Негашеную известь и фосфор (непонятные улики против миссис Синклер) убийца подложил ей в сумочку. Скорее всего, Хэй заранее написал письмо, объясняющее смысл этих странных предметов. Однако убийца, стремясь бросить тень на всех, не захотел раскрывать тайну до конца.
Теперь можно было точно проследить все действия убийцы.
Согласно медицинской экспертизе, Хэй умер между одиннадцатью и двенадцатью. В этот промежуток времени убийца находился в здании, поскольку отравил напитки и заколол Хэя зонтиком-клинком. Затем он вышел из здания и направился в «Грейс Инн», где совершил кражу, время которой известно – полпервого ночи. Следовательно, раз уж убийца потом вернулся на Грейт-Рассел-стрит, чтобы подложить странные улики в карманы одурманенных гостей, это должно было произойти между полпервого и часом ночи.
Получается, ключевой фигурой в деле является Марсия Блайстон! Сержант Поллард, торопливо выстраивая свои соображения в цепочку, поразился, с какой простотой распутывается клубок. По ее собственному признанию, Марсия Блайстон прождала у входной двери больше часа, то есть с полуночи до часа ночи. За это время убийца вышел из здания, направляясь в «Грейс Инн», и вернулся сюда после кражи. Войти внутрь или выйти из здания можно только через парадную дверь. Как уже было установлено, через окна вылезти невозможно, а задняя дверь изнутри закрыта на задвижку и цепочку. Таким образом, убийца мог воспользоваться только парадной дверью. И поэтому Марсия Блайстон должна была его увидеть.
Девушка солгала, точно так же как солгала про часы. Поллард, разволновавшись, хотел поскорее задать Марсии Блайстон один-единственный вопрос. Он не знал, что в этом нет необходимости. Он не знал, что сэр Генри Мерривейл, сидя в полицейской машине перед домом на Грейт-Рассел-стрит и сердито глядя на Марсию, уже задал ей тот же самый вопрос.
Глава девятая
– Видела ли я убийцу? – уставившись на Г. М., переспросила Марсия Блайстон. – Вы об этом спрашиваете? Откровенно говоря, я не представляю, о чем вы.
Очевидно, старший инспектор тоже не понимал, что имел в виду Г. М., но, будучи от природы осторожным, воздержался от вопросов.
– Ах, Мастерс, сынок, – печально произнес Г. М., отвечая на его взгляд. – Вы ведь не знаете историю о краже, а я знаю. Старик Дрейк все мне рассказал.
Древний цилиндр у него на голове был надвинут на самые брови. Г. М. сердито озирал Грейт-Рассел-стрит, задержавшись взглядом на доме, в котором умер Феликс Хэй. А потом вкратце рассказал об ограблении, сопровождая свои слова сочными комментариями.
– Понимаете, что произошло? – вкрадчиво спросил он. – Убийца подсыпал яд в напитки и заколол Хэя. Вышел, взломал контору Дрейка, вернулся с добычей и рассовал по карманам гостей содержимое этих коробок. Закрома Дрейка были взломаны в полпервого. Я проверял. Итак, – повторил Г. М., – кто входил в дом и выходил из него за этот промежуток времени? Я абсолютно уверен, что это был убийца.
Мысль была свежей, настолько свежей, что, продолжив развивать ее, Мастерс напрочь забыл о девушке.
– Допускаю, – рассуждал старший инспектор, – что убийца мог уничтожить все эти коробки. Но зачем ему приносить эти… гм… побрякушки и рассовывать их по карманам? Зачем?
Казалось, Г. М. докучает невидимая муха.
– Не знаю, сынок. Просто так вышло. Иначе и быть не могло. Все эти побрякушки очень древние. Детали будильника заржавели, фосфор выдохся, часы давным-давно остановились. Провалиться мне на месте, уж не думаете ли вы, будто миссис Синклер, или Блайстон, или Шуман таскают с собой подобные сувенирчики?
– Нет, допускаю, что…
– Вот поэтому они так разволновались, когда очухались и нашли у себя в карманах эту дребедень. Блайстон и миссис Синклер пытались выкрутиться, сочиняя истории, которые и ребенка не обманули бы, если верно то, что вы мне рассказали. Будто фосфор и негашеную известь используют для расчистки живописи! Это не просто ложь, а вопиющая наглость. Неужели эта женщина думает, будто кто-то ей поверит? Шуман поступил разумней. По крайней мере, он признался, что не имеет привычки таскать с собой детали от будильника и что кто-то, вероятно, подложил их ему, когда он был в отключке.
Мастерс задумался.
– Отлично, сэр. Если вы так считаете… – проворчал он. – Но все же я спрашиваю: зачем? Зачем убийца серьезно рисковал, вернувшись в дом? Конечно, если он хотел возложить вину на кого-то другого, посеять подозрение, так сказать…
– Сдается мне, – заметил Г. М., – шаг разумный. Не могу с ходу придумать ничего лучше. С одной стороны, посеять сомнение, а с другой – заставить молчать, если у них совесть нечиста. Но здесь кроется
