Смерть по частям - Риту Мукерджи
— Анна пришла в ужас. Она хотела рассказать миссис Кёртис, о чем в действительности идет речь в письмах. Девочка и правда заботилась о благополучии своей хозяйки, хотела защитить ее. Дурочка.
— Как вы заставили ее замолчать? — спросила Лидия.
— Никак, — резко ответила миссис Бёрт. — Я ее не убивала. Но я знала о ее интрижке с мистером Торнтоном и пригрозила, что молчать не стану. Это ее остановило.
— Когда вы видели Анну в последний раз?
— Три недели назад, незадолго до ее исчезновения. Она была очень взволнована, намеревалась открыть правду.
— Как по-вашему, она могла бы рассказать миссис Кёртис о письмах?
— Не знаю. Я ее с тех пор не видела.
Миссис Бёрт просунула сквозь решетку тонкий конверт.
Открыв его, Лидия достала записку и прочитала: “Селия Джексон, детская лечебница-пансионат, Лонг-Айленд, Нью-Йорк”.
— Это та самая няня. Она вам все расскажет.
Простившись с миссис Бёрт, Лидия вернулась к столу дежурного, поблагодарила Росса и торопливо вышла на крыльцо полицейского участка. Звезды в ночном небе были едва видны из-за сияния городских фонарей. Лидия пробыла в участке меньше часа, но ей казалось, что она вышла из подземелья, обитателями которого были только они с миссис Бёрт.
Так вот, значит, о чем узнала Анна — о смерти ребенка. “...Все засыплет, все простит, смерть на солнышке блестит” [38]. Зашифрованные послания из дневника наконец обрели смысл. Это сказано о незаконнорожденном сыне Эдуарда Кёртиса, пятилетнем мальчике, умершем в лечебнице, вдали от родных. Был ли Кёртис виновен в убийстве собственного ребенка? А Анна? Что она сделала, узнав правду?
Надо поговорить с Фолькером и Дейвисом. Однако, взглянув на записку, Лидия мгновенно приняла другое решение. Она сверилась с карманными часами. Если она успеет на утренний поезд до Нью-Йорка, то к обеду будет на Лонг-Айленде.
[38] Пер. Я. Фельдмана.
34
На вокзале в этот ранний час была суета. Нарядные дамы, покупавшие билеты в Нью-Йорк, смешивались с толпой банковских служащих в темных костюмах.
— Пожалуйста, билет до Центрального вокзала и обратно, — попросила Лидия.
— Пожалуйста, мисс. Если вы поторопитесь, то успеете на семичасовой поезд.
— Спасибо. Вот и первая удача сегодняшнего дня. — Лидия приподняла шляпу и улыбнулась кассиру.
На поезд она успела и теперь сидела, откинувшись на спинку. Лидия очень устала, ночью ей удалось поспать всего несколько часов.
Ей повезло — эта детская лечебница была ей уже известна. Каждый год выпускницы медицинского колледжа сталкивались с тем, что им, несмотря на отличные оценки в дипломах, с трудом удавалось найти работу. Врачей-женщин принимали в больницы неохотно, но детской лечебницы это не касалось. В прошлом году колледж отправил туда четырех соискательниц, и все они вернулись с блестящими рекомендациями.
Поезд тронулся, стуча колесами. Если верить миссис Бёрт, Эдуард Кёртис намеренно умертвил собственного сына. Как мог отец настолько низко пасть? Жизнь ребенка была окружена тайной, его существование никому не угрожало. Знал ли Кёртис, что Анне и миссис Бёрт все известно? Кто-то в этом доме готов был на многое, чтобы похоронить тайну.
Над проливом вставало солнце, стая гусей летела прямо над водой. Птицы касались крыльями воды, поднимая тучи мелких брызг. Пейзаж заливал яркий, прозрачный утренний свет. Деревья пестрели красным и золотым — прощальный привет осени. Несмотря на печальные обстоятельства, которые привели ее сюда, Лидия восхищалась красотой этих мест. Поездка из центра показалась ей долгой, и Лидия была рада, когда поняла, что уже почти у цели. Экипаж, который она наняла на маленькой станции, увозил ее все дальше за город, за деревьями уже виднелся берег и сланцево-серое зеркало воды, по которому рябью ходили волны. Эта картина напомнила Лидии, как она девочкой бродила по лесам возле уолденского пруда, о деревьях, густо обступавших ее, когда она, идя по дороге, перепрыгивала через камни и ветви. Деревья загораживали вид на пруд. Она выбегала на берег и останавливалась, завороженная водным простором, всегда утешавшим ее. Лидия откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Хотелось отдохнуть.
— Как вы нас нашли? — с удивлением воскликнула старшая воспитательница, миссис Уоллс, когда Лидия вошла в приемную.
Детская лечебница-пансионат, или “детская”, как называли ее работавшие здесь няни и сиделки, занимала десять акров на берегу Лонг-Айленда. Казалось, что большой город остался далеко-далеко.
Лидия, ничего не утаивая, объяснила старшей воспитательнице причину своего визита. Теперь скрывать правду уже не было необходимости.
— Понимаю. Да, это было ужасное несчастье.
Миссис Уоллс оказалась жизнерадостной женщиной средних лет; держалась она спокойно и уверенно.
— Идемте, — пригласила она и повела Лидию на своего рода экскурсию.
Извилистая дорожка, начинавшаяся от больницы, тянулась по лужайкам, мягко сбегавшим к воде. Мимо прошла няня, катившая коляску с малышом. Неподалеку двое детей постарше сидели на расстеленном пледе, катая деревянные паровозы.
— У нас здесь дети от грудных до пятилетних. Некоторые родились в лечебнице, а кого-то привозят родственники, если семье не под силу содержать ребенка. Наша лечебница поначалу была приютом для подкидышей. Предполагалось, что приют поработает и закроется, но дети все прибывали и прибывали.
Миссис Уоллс указала на коттедж с выбеленными стенами. Перед домом сидела в кресле-качалке женщина, баюкавшая малыша.
— Дети живут в группах, за каждой группой присматривает воспитательница. У нас тут почти городок. С детьми занимаются. У малышей, конечно, ничего сложного: закон божий, игры, гимнастика на свежем воздухе. Завтракаем, обедаем и ужинаем все вместе.
— Получаете ли вы плату с родственников?
— Да, за детей, которые живут в коттеджах, платят отдельно. Если детям требуется медицинская помощь, за ними наблюдает врач. Мы никому не отказываем. Благотворители, на чьи пожертвования существует лечебница, следят за этим.
Они поднимались по склону к кирпичному строению.
— Вот мой кабинет, там нам никто не помешает.
Лидия следом за миссис Уоллс вошла в кабинет, обшитый темными панелями, и села в кресло, стоявшее перед массивным письменным столом. Директриса поместилась напротив.
— Мне даже не нужно заглядывать в папки, я и так понимаю, о ком вы говорите. Я попросила Селию присоединиться к нам. Вы знаете, что тот ребенок умер десять лет назад?
Лидия кивнула.
— Случай был необычным. Очень богатая семья, и не из Нью-Йорка, хотя детей к нам привозят в основном оттуда. Лечебницей тогда руководила, конечно, не я. С самого начала было ясно, что дома Джеймсу не смогут обеспечить нужный уход. — Миссис Уоллс грустно покачала головой. — Опыта у меня тогда было немного, но даже я видела, что он не заживется на этом свете.
— Что было причиной его слабого здоровья?
— Врожденные деформации черепа и позвоночника. Я никогда еще не слышала, чтобы дети плакали так, как плакал маленький Джеймс. Он не мог есть, плохо рос. Его родители в попытках выяснить, в чем причина, консультировались с множеством врачей.
— Сколько лет было Джеймсу, когда его привезли к вам?
— Всего год. Как он был напуган! У меня просто сердце разрывалось. Сначала мы поместили его в больницу, где ему было бы поспокойнее. Потом его поселили в одном из домиков, и он повеселел. Но пусть она сама расскажет вам, что произошло. — Миссис
