Смерть по частям - Риту Мукерджи
В дверях стояла высокая женщина с темным от загара лицом, длинные жилистые руки висели вдоль тела. Лидия предположила, что ей лет тридцать пять. На женщине было черное платье, на груди покоился золотой крестик на цепочке.
Селия устроилась на стуле напротив Лидии и беспокойно заерзала.
— Не волнуйтесь, Селия, доктор Уэстон приехала, чтобы помочь нам. Она хочет задать вам несколько вопросов.
— Дженива Бёрт, экономка Кёртисов, сказала мне, что подслушала ваш разговор с миссис Кёртис. Я знаю о Джеймсе, — начала Лидия.
— Смерть мальчика тяготела надо мной много лет. С каким облегчением я избавилась от этого груза, — сказала Селия.
— Расскажите про Джеймса, — попросила Лидия.
— Он был первым ребенком, которого поручили моим заботам. И он, и я тогда были здесь новичками. Я присматривала за маленькой группой из четырех детей.
— Чем вы занимались с ними? — Лидия понимала, что Селию надо немного подтолкнуть.
— Чем мы только не занимались! Мы были настоящей семьей — вместе и в горе, и в радости. Я утешала их, когда они плакали или когда болели.
— А родители? Они навещали Джеймса?
Селия покачала головой:
— Многие малыши здесь сироты. Но после второго дня рождения Джеймса к нам приехала чета Кёртисов. Поговаривали, что женщина ему не родная мать, что его родила... — Селия неуверенно замолчала. Миссис Уоллс взглянула на нее, и Селия не стала заканчивать фразу. — Воспитательница, стоявшая тогда во главе приюта, велела мне не лезть не в свое дело. К тому же какая разница, как малыш попал к нам? — сказала она.
— Джеймс узнал этих людей?
— Он просто засветился от радости, когда увидел их. Они навезли гостинцев — апельсинов, конфет, нам всем хватило. Когда он подрос, то всегда ждал их приезда.
Беатрис Кёртис демонстрировала окружающим, что они идеальная семья. Как она относилась к существованию внебрачного ребенка мужа? Любил ли Эдуард Кёртис его мать? Лидия припомнила свои разговоры со служанками, девушки упоминали о приступах меланхолии у хозяйки, во время которых она удалялась к себе, а муж бежал из дома, чтобы не стать жертвой ее дурного настроения.
— Потом все изменилось. В один из последних приездов они ужасно поссорились. Мистер Кёртис хотел забрать Джеймса в Филадельфию, насовсем. Он собирался нанять сиделку, которая присматривала бы за Джеймсом, и они стали бы жить все вместе. Кёртисы как раз ожидали ребенка, — продолжала Селия.
Должно быть, она говорила о первенце Кёртисов. Лидия догадывалась, что терпение Беатрис лопнуло.
— Что было дальше?
— Миссис Кёртис отказалась забирать Джеймса. Мистер Кёртис рассердился, но уступил. Когда они уехали, бедняжка Джеймс рыдал до икоты.
— Как мальчик чувствовал себя в то время?
— Он был очень плох. Иногда даже ел с трудом и поэтому терял вес. Мы не могли уснуть, слушая, как он кашляет. Все понимали, как он мучается.
— Мистер Кёртис знал, что Джеймс тяжело болен? — спросила Лидия.
— Мы писали ему об этом. Мистер Кёртис аккуратно высылал деньги на лекарства, но сам не приезжал. Мы старались подбодрить малыша.
— Мальчик умер много лет назад. Что заставило вас заговорить о его смерти сейчас? Зачем вы приезжали в Филадельфию?
— Я очень горевала по Джеймсу, когда он умер. И все же мне казалось, что это к лучшему, что милосердный Бог забрал его к себе домой. Но я ошибалась. — Селия коснулась крестика на цепочке.
— Что произошло в ночь его смерти? — спросила Лидия.
Селия взглянула на миссис Уоллс, и директриса подбодрила ее кивком.
— Та, последняя болезнь была особенно тяжелой. Он так тяжело дышал, словно рыдал. Каждую ночь я укачивала малыша в своих объятиях, чтобы хоть как-то утешить. Я боялась, что Джеймс не поправится. Мы отправили в Филадельфию срочную телеграмму, и Кёртисы приехали к нему.
— Вы вызывали врача? — спросила Лидия.
— Да. В деревне есть врач, в случае необходимости он может прийти и ночью, — пояснила миссис Уоллс.
— Доктор Бейтс сделал Джейсону укол морфина, очень маленькую дозу, — продолжала Селия. — Произошло чудо: плач стих. Я знала, что действие морфина закончится через четыре часа, поэтому не спускала с мальчика глаз. Но и несколько часов спустя его дыхание оставалось размеренным и спокойным. Он мирно спал.
— Что было потом? — спросила Лидия.
— Миссис Кёртис была очень расстроена и вернулась в гостиницу, отдохнуть. Мистер Кёртис заночевал с Джеймсом, я же ушла в соседнюю комнату и впервые за несколько дней крепко уснула. Когда Джеймсу полегчало, у меня камень с души свалился.
Селия помолчала.
— На следующее утро, очень рано, я зашла проведать его. Прошло всего несколько часов. Джеймс был мертв. Он умер ночью. — Селия вытерла слезы, катившиеся по щекам. — Мистер Кёртис спал рядом, на раскладной кровати. Я разбудила его. Он был вне себя от горя. Мы пережили несколько ужасных часов, несчастье связало нас, — всхлипывая, проговорила она.
— Возвращался ли врач, чтобы осмотреть тело?
— Мистер Кёртис отказался от вскрытия. Сказал, что Джеймс наконец обрел покой.
— Есть кое-что еще. Вы должны рассказать ей все, — сказала миссис Уоллс.
Селия кивнула.
— Тело Джеймса надо было забрать, подготовить к погребению. Я расчесывала ему волосы, одевала его. И заметила кое-что необычное. Кожа была липкой, почти влажной, губы посинели. Глаза были закрыты, но я подняла веки. Зрачки были с булавочную головку.
Лидия затаила дыхание. Она узнала физиологические признаки, такие бывают после слишком большой дозы опиоидных веществ. Действие морфина, который дал Джеймсу врач, должно было, как подметила Селия, давно закончиться. Кто-то ввел мальчику еще одну дозу, и дозу большую, — с явным намерением умертвить его.
— Я проверила медицинский шкаф, — сказала Селия, — мы держим его запертым. Из него ничего не пропало — ни пузырьки с препаратом, ни шприцы. Все было на месте.
— И вы уверены, что ночью никто не возвращался? — спросила Лидия.
— Уверена. Второй раз врача не вызывали. Миссис Кёртис оставалась в гостинице. Ночью с Джеймсом был только мистер Кёртис, никого больше.
Миссис Уоллс покачала головой:
— Должно быть, мистер Кёртис привез морфин с собой. Только откуда он знал, сколько лекарства надо ввести мальчику?
Но все это было уже неважно. Лидия знала: Эдуард Кёртис не мог убить сына. Он страдал неконтролируемым тремором рук, не позволявшим ему совершать точные мелкие движения. Лидия сама это видела, когда была у Кёртисов в первый раз, мистер Кёртис тогда уронил стакан, который разлетелся на множество осколков. Состояние его было столь серьезным, что ему требовалась помощь камердинера, чтобы одеться. Эдуарда Кёртиса даже признали негодным к военной службе: он был бы не в состоянии ни зарядить винтовку, ни выстрелить из нее. Эйб Гриффин и Джек Бриско могли это подтвердить. Причиной такого тремора становится намеренное движение, в состоянии покоя он незаметен. Тремор часто обостряется, когда больной переживает тяжелые обстоятельства. Даже если бы Кёртис умел обращаться со шприцем, он не смог бы выполнить мелкие точные движения, необходимые, чтобы набрать в шприц морфин или ввести иглу в вену на детской руке.
Селия снова заговорила:
—
