Смерть по частям - Риту Мукерджи
— Кейт, Эллен говорила кому-нибудь о ребенке? — спросила Лидия. — Это очень важно.
— Я умоляла ее, чтобы никому ни слова. — Глаза Кейт расширились от страха. — Но миссис Торнтон все знала. Я Эллен так и сказала: вот увидишь, как они сейчас на тебя напустятся. Слишком много она говорила, почти всем в “Блейке” разболтала. Даже Кёртисам.
— Кёртисам? — удивилась Лидия.
Кейт кивнула.
— Однажды мы сидели за столом и болтали. Анна и миссис Кёртис тоже там были. Миссис Кёртис и мужа привела. Наверняка ему хотелось посмотреть, на что идут его денежки. И вот сидим мы, прямо как одна большая семья. — Кейт с отвращением скривилась. — Начинаются расспросы, а дальше Эллен уже рассказывает про ребеночка. Это чужим-то людям!
— Они не предлагали ей помощь? — спросила Лидия.
— Миссис Кёртис тогда отмолчалась, но вид у нее был не сказать чтобы сильно удивленный. Они с мистером Торнтоном ушли вместе, а мистер Кёртис остался. Ужасно странно, когда с нами сидит джентльмен. Он стал расспрашивать Эллен, как она себя чувствует. Сказал, что дитя — это дар и неважно, откуда взялся ребенок. Говорил так, будто нас там нет. Сказал, что эти двое мальчиков для него — свет в окошке. Но был еще один сын, который умер.
— Еще один ребенок?
— Да. Мистер Кёртис сказал, что так и не оправился после его смерти. Что тоскует по своему мальчику. А потом, когда его жена вернулась, весь встрепенулся, как будто вспомнил, где он.
Значит, Анна тоже это слышала. Может быть, именно об этом мальчике она написала в своем дневнике: “Бродяжка в любящих руках”. Но почему смерть ребенка скрыли?
— С Эллен произошло что-то ужасное? — шепотом спросила Кейт, и по ее щекам потекли слезы.
Душа Лидии разрывалась от боли. Она сожалела о бессмысленной смерти еще одной молодой женщины, которая наконец обрела имя — Эллен Смит. Она думала о Кейт, такой одинокой и ранимой, о том, сколько отваги ей понадобилось, чтобы сказать правду в попытке спасти подругу.
Но в то же время Лидия ощущала энтузиазм. Вот оно, наконец. Погибшая имела прямое отношение к Кёртисам и к трасту. Надо срочно сообщить в полицию, и пусть Кейт опознает тело. Но сначала надо узнать, что на самом деле случилось с ребенком Кёртисов.
Рассказать Лидии об этом мог только один человек.
31
Фолькер разложил на столе перед Дженивой Бёрт письма, отданные Кёртисом, — теперь доказательства были у них в руках.
Фолькер предложил миссис Бёрт адвоката, который присутствовал бы на допросе, но она отказалась. Так они и сидели в кабинете без окон: миссис Бёрт по одну сторону стола, полицейские по другую. Небольшой чемодан с одеждой она поставила на пол рядом с собой.
Казалось, ей ничего больше не нужно. Стакан воды на столе остался нетронутым. Миссис Бёрт выжидающе смотрела на следователя и его помощника, и Дейвис вспомнил, как их представили друг другу, как они сидели у нее в кабинете и пили чай. И тогда, и теперь ум этой женщины был очевиден.
— Эти письма мало отличаются от тех двух, которые мы обнаружили сегодня у вас в кабинете. Однако это не ваш почерк. Он не похож на ваши записи в приходно-расходных книгах, — начал Фолькер.
Миссис Бёрт ничего не ответила.
— Это вы их написали?
— Мистер Кёртис сказал, что письма начали подбрасывать шесть месяцев назад и что речь в них шла об одном трагическом событии, имевшем место в прошлом. Человек, писавший письма, требовал денег, и мистер Кёртис принял решение заплатить, — вступил Дейвис.
— Миссис Бёрт, ну какой смысл и дальше все скрывать? — продолжал Фолькер. — Письма обнаружили у вас в кабинете, они были спрятаны под камином. Почтовая бумага совпадает с той, на которой писал свои письма вымогатель. Может быть, вы расскажете нам, что произошло?
Миссис Бёрт разглядывала свои руки. Кабинет освещала одна-единственная керосиновая лампа, свисавшая с потолка. Все трое сидели в полутьме.
— Я устала, инспектор, — произнесла наконец миссис Бёрт. — Мне больше нечего бояться. Моя жизнь кончилась много лет назад, когда погиб Майкл. Майкл, ради которого я жила. Всю жизнь я была одна — сначала в сиротском приюте, потом в работном доме. Я не питала иллюзий насчет своего будущего. Я прибыла в Америку восемнадцатилетней служанкой, вместе с семейством, которое обосновалось в Бостоне. И мало чем отличалась от нынешних молодых служанок. Моя жизнь состояла из бесконечной работы. Я была глупа, мне отчаянно хотелось покончить с поденщиной, тяжкой даже по моим меркам. Майкла я родила в двадцать лет. Мой муж, если его можно так назвать, пьяница и любитель распускать руки, вскоре после этого отправился на тот свет.
Мы остались вдвоем. Но я ничего не боялась. В первый раз в жизни у меня был кто-то, кого я любила — и кто любил меня. Я билась как могла, вела чужое хозяйство. Все это время добросердечные хозяева помогали мне скопить деньги на образование Майкла. Когда он подрос, я увидела, как щедро одарил его Бог.
Голос миссис Бёрт стал глубоким, наполнился теплотой воспоминаний о прошлом.
— За что бы он ни взялся, все давалось ему на удивление хорошо. Его приняли в Уэст-Пойнт, и несколько лет он провел на военной службе. Когда ему предложили место на заводе Кёртисов, я была на седьмом небе. Наконец-то его, человека с прекрасным образованием, оценили по достоинству. Я и мечтать не могла о таком счастье.
Миссис Бёрт закрыла глаза и помолчала.
— А потом — пожар. Когда полицейские сказали, что Майкл погиб, я им не поверила. Благодаря своим инженерным способностям он избежал худших ужасов войны. Жизнь обещала ему такие возможности — и вот... Мне казалось, что я проклята.
Ко мне явился управляющий заводом. Как покровительственно он держался, негодяй! Словно я могла выставить ему ценник, на котором написано, сколько стоит жизнь моего сына, — с невыразимым презрением произнесла миссис Бёрт. — Майкл говорил мне, что у него очень опасная работа. И он не увиливал от опасности. Таким я его воспитала — человеком чести.
В ее голосе слышалась несомненная гордость.
— Майкл жил в квартирке при заводе, чтобы всегда видеть рабочих. Когда у него выдавался выходной, он заходил ко мне, рассказывал, что в цехе дела с безопасностью обстоят очень неважно, что рабочие могут пострадать. Майкл считал, что должен доложить об этом.
— Вы не знаете, обращался ли он к управляющему? Или к Кёртису?
— Я знаю, инспектор, как все устроено в этом мире для бедных и бесправных, — горько сказала миссис Бёрт. — Я пыталась отговорить Майкла, но он не слушал.
— Но он так и не представил доказательств в более высокие инстанции — например, государственным инспекторам?
— Нет.
— После гибели Майкла Кёртис заявил, будто Майкл по небрежности допустил ошибку. Эту историю рассказал нам Джек Бриско из “Инкуайерер”, — сказал Дейвис.
— Джек хороший человек. Когда Кёртисы возложили вину на Майкла, я не удивилась. Бесстыдные лжецы. Теперь только я могла защитить своего сына. Но кто станет слушать старуху?
— Через несколько месяцев вы покинули Филадельфию. Куда вы отправились? — спросил Дейвис.
— В этом городе мне больше нечего было делать. Я стала призраком. Я забывала поесть. Волосы у меня поседели от потрясения и горя.
