Смерть по частям - Риту Мукерджи
— А расследование было?
— И да и нет. Невозможно закрыть один из самых крупных сталелитейных заводов в разгар войны. Кёртисы выплатили немалые суммы. Наверняка считали, что поступают правильно.
— Ты с ними разговаривал?
— Разговаривал. Во главе предприятия стояли только Эдуард и его отец. Старший брат Кёртиса — его-то и прочили в наследники — погиб годом раньше. Эдуард был молодым бездельником, особо себя не проявлял, только пил и кутил. К военной службе он оказался негоден по состоянию здоровья.
— А что с ним? — спросила доктор Уэстон.
— Тремор. Руки у него дрожали так, что он не смог бы зарядить винтовку, не говоря уже о том, чтобы выстрелить в цель. — Бриско грустно улыбнулся. — Повезло негодяю. Ни у кого, с кем я имел дело, не было такой удобной хвори.
Он бережно помассировал свой обрубок выше колена и продолжил:
— За несколько лет до этого Кёртис-младший уже устроил переполох в семействе. Единственный его, так сказать, неординарный поступок. Эдуард женился на Беатрис Элфорд, дочке аптекаря. Невеста, мало подходящая семье с таким видным положением в обществе. Она мне и самому нравилась. Умнее их всех вместе взятых.
— Беатрис Кёртис говорила мне, что семейному бизнесу Элфордов пришел конец, — сказала доктор Уэстон.
— Верно, да еще таким бесславным образом. Беатрис, старшая дочь, часто помогала отцу. Он открыл побочную лавочку — продавал какие-то декохты. Вы, доктор Уэстон, наверняка видели таких торгашей, они продают лекарства от всего. Элфорд много денег заработал.
— И что же произошло?
— От его микстуры умерли пять детей. Выяснилось, что главными веществами там были ртуть и настойка опия. Элфорда судили за убийство. Снисходительный судья отпустил его, но суд общества уничтожил его репутацию. Так что брак с Кёртисом для Беатрис стал спасением.
Значит, Беатрис была не вполне откровенна, говоря о своем прошлом, подумал Дейвис.
— Большую часть сведений я добыл из разных источников. Кёртисы перестали разговаривать со мной, когда я подобрался слишком близко к правде.
— В каком смысле? — спросил Дейвис.
— Кое-кто не захотел молчать. Твердил, что пожар не был случайностью. Что к нему приложил руку человек, который умел управляться с оборудованием.
— Неужели кому-то захотелось устроить пожар? Но зачем? — спросила доктор Уэстон.
— Хороший вопрос. Государственные следователи установили, что в одной из печей вода вошла в соприкосновение с расплавленным железом, отчего и произошел взрыв. Кёртисы предъявили свидетелей, которые подтвердили, что видели на полу мокрую ветошь и бадьи с водой, оставленные без присмотра. Но кое-кто из опытных рабочих настаивал, что главный инженер никогда не допустил бы такой ошибки, он ведь был не новичок. Умница, выпускник Вест-Пойнта, дипломированный инженер-металлург. Он строго соблюдал правила безопасности. И все же...
— И все же?
— Когда расследование закончилось, Кёртисы втоптали его в грязь. Заявили, что взрыв произошел из-за его халатности. Защитить себя бедняга уже не мог — погиб во время пожара. Ему было всего двадцать шесть, — закончил Бриско.
— Кто-нибудь вступился за этого инженера публично?
— Нет. Но было собрано достаточно улик, которые можно предъявить властям. Пудлинговщики, которые трудились в две смены; трещины в печах из-за усталости металла; старые леса вокруг печей. Все равно что спичку к хворосту поднести.
— Значит, пожар устроили умышленно, но огонь вырвался на волю, и разрушений оказалось больше, чем планировал злоумышленник, — подытожил Дейвис.
— Кёртисы хотели вытравить самый дух профсоюза. И эта история могла здорово напугать недовольных, — сказал Бриско.
— Но кто именно устроил пожар?
— Кто-нибудь из прихвостней Кёртиса, в этом я не сомневаюсь. Назначь хорошую цену, заплати — и дело в шляпе.
— А что родственники того молодого человека? Они ведь требовали ответа? — спросила доктор Уэстон.
Бриско кивнул.
— Я поговорил с каждой семьей. Один бог знает, скольких рыдающих родителей повидал. Многие смирились с потерей, но только не мать того инженера. Она обращалась ко всем, кто соглашался слушать, говорила и со следователями из пожарного бюро, и с полицейскими, и с государственными подрядчиками. Уильям Кёртис нанял юриста, чтобы откупиться, заткнуть ей рот. Но она не продалась.
— Ты смог напечатать что-нибудь из всего этого в “Инкуайерер”? — спросил Дейвис.
— Нет, — горько ответил Бриско. — Редактор отозвал статью — конечно, по требованию Кёртисов. Потому-то я и ушел из газеты.
— Как звали того молодого человека, инженера? — спросила доктор Уэстон.
— Майкл Уорбёртон. Все звали его просто Бёрт. Никогда не забуду, как его мать произносила это имя. Она покинула Англию совсем молодой, но слабый акцент у нее остался. Кажется, она из Ковентри.
[37] Сражение при Энтитеме 17 сентября 1862 года стало самым кровавым в Гражданской войне между Севером и Югом, в течение одного дня погибло более 3600 человек.
часть пятая
Наложение швов
29
— Фолькер! Я требую объяснений! Дом кишит полицейскими, — произнес Кёртис.
— Мы просим подписать письменные показания. С их помощью можно будет подтвердить в суде все, что слуги говорили полиции.
— Неужели это необходимо? Некоторые слуги ничего, кроме своего имени, и написать не могут.
— Я вынужден настаивать, — сказал Фолькер. Он, однако, умолчал, что затеял все лишь для того, чтобы добыть образец почерка миссис Бёрт.
Доктор Уэстон и сержант Дейвис со своей настойчивостью как в воду глядели. Фолькер мирно ужинал, когда Дейвис ворвался к нему домой с новостями. Поиск в городских архивах подтвердил слова Бриско. Следы Мэри Дженивы Уорбёртон, проживавшей в Филадельфии, после декабря тысяча восемьсот шестьдесят третьего года терялись. Родилась она десятого марта тысяча восемьсот шестнадцатого года в Бёртон-Грин, деревушке неподалеку от Ковентри. Записи свидетельствовали, что она жила в Филадельфии по разным адресам. В качестве жильцов значились она сама и ее сын, Майкл Эндрю Уорбёртон. Его свидетельство о смерти подтверждало “смерть от несчастного случая” 3 декабря 1863 года в возрасте двадцати шести лет. В поисках информации полицейские проштудировали избирательные и налоговые списки, но Мэри Дженива бесследно исчезла. А под 1866 годом они обнаружили Джениву Бёрт. День и место рождения остались теми же, а вот адрес изменился: Уинфилд-плейс, 10, дом Кёртиса.
— Сэр, нам настоятельно нужно поговорить с вами, — сказал Фолькер.
— Постойте! Инспектор, что происходит? — Кёртис осекся, когда по коридору быстрым шагом прошли двое полицейских.
— Сэр, мы обнаружили в кабинете миссис Бёрт вот это, — доложил Дейвис.
— Прекрасно, — выдохнул Фолькер.
Стуча каблуками, оба сбежали по главной лестнице. Угол, еще угол — они едва не поскользнулись на мраморном полу. Две служанки, стоявшие у дверей столовой с вениками и метелками для пыли в руках, проводили их взглядом. Фолькер и Дейвис добежали до кабинета миссис Бёрт возле кухоньки. Оттуда доносились крики:
— Что вы себе позволяете! У вас нет никакого права находиться здесь! Вон!
В самом кабинете исчезло всякое подобие былого порядка. Миссис Бёрт ползала по полу, судорожно подбирая бумажки. Ящики бюро были открыты, из них торчала почтовая бумага. Платье миссис Бёрт было покрыто сажей, по шелку
