Смерть по частям - Риту Мукерджи
Лидия встала на цыпочки и вытянула шею. Незнакомец исчез.
История с человеком в черном показалась ей странным происшествием, но ведь канун Дня всех святых — раздолье для шутников всех мастей. И Лидия продолжила развлекаться: с восхищением рассматривала костюмы друзей, ела горячие каштаны из газетного кулька. Звенел смех, напитки лились рекой — так пролетели несколько часов. Лидия присела на бархатное канапе помассировать ноги, страстно желая оказаться в кровати, но подруги веселились от души, а ей не хотелось им мешать. Забрав в передней свой бархатный плащ, она тронула Викторию за плечо.
— Лидия, не уходи одна. Сейчас я найду Антею, и мы уйдем все вместе. Время уже позднее, — сказала Виктория.
— Нет-нет. Я возьму кэб и доеду до самых дверей, — пообещала Лидия.
— Ну хорошо. — Виктория поняла, что подруга настроена решительно.
Лидия вышла в ночной холод. На пустой улице не было ни одного кэба. Лидия оглядела уходящий вбок переулок. Как и ожидалось, народ уже разошелся по домам, но фонари еще горели. Лидия хорошо знала дорогу, ей много раз приходилось возвращаться домой из Пенсильванской больницы. Лидия зашагала по площади, ориентируясь на арочные окна Индепенденс-холла, стекла поблескивали в лунном свете.
Когда Лидия шла по сводчатой колоннаде, на колокольне пробило одиннадцать. Каблуки ее ботинок бодро стучали по брусчатке, ветер, тихо посвистывая, ворошил листья у ее ног. Лидия не сразу расслышала шаги у себя за спиной. Она уже успела дойти до края Индепенденс-сквер, откуда начинался тротуар. Вокруг никого не было, не считая бродяги, притулившегося к стене лачуги в конце улицы, янтарный огонек его папироски вспыхивал и гас. Лидия оглянулась через плечо: абсолютная тишина вдруг встревожила ее. Она быстро пересекла узкий переулок — дорожку, которая должна была вывести ее прямо на Вашингтон-сквер, откуда оставался всего квартал до дома. Громоздкий капюшон плаща мешал видеть, что происходит вокруг, ночную тишину нарушали только ветер и размеренный стук шагов. Лидия, легко шагая, заспешила вперед. Сердце билось все быстрее. Домов в проулке не было — только глухие задние стены, отрезавшие путь к отступлению.
В конце проулка Лидия увидела каменную арку — должно быть, ворота для экипажей, оставшиеся здесь на память о колониальных временах. Лидия словно оказалась в туннеле, эхо шагов отдавалось от стен, причем одни были торопливыми, быстрыми, другие — медленными и размеренными. Лидия остановилась — затихли и шаги. Единственным источником света служил фонарь в конце проулка, походивший на несущего вахту часового. Лидия заставила себя обернуться, и глаза у нее округлились, как у ребенка, который столкнулся с домовым. Не более чем в двадцати ярдах от нее стояла, не шелохнувшись, некая фигура. Силуэт четко вырисовывался в проеме арки. Лидия с трудом различала очертания одежды. Почему он стоит неподвижно?
Лидия выругала себя за то, что ушла с вечеринки одна. Приподняв подол шелковой юбки, она побежала. Вот и конец проулка. Она повернула, Вашингтон-сквер уже за углом. Взлетев по ступеням, Лидия оказалась в парке. Сколько раз в детстве она, запыхавшись, взбегала по этим ступенькам, но сейчас ее сердце колотилось от страха. Лидия знала каждый дюйм парка: и дорожки, делившие его на равные участки, и опрятные скамейки, и обнажившиеся в эту пору деревья. Лидия была уже в конце парка, теперь, чтобы попасть на улицу, ей оставалось спуститься по трем ступенькам. Она в нескольких шагах от дома. Надо громко постучать в двери миссис Бойлстон, перебудить всех соседей!
Но тут неустойчивый каблучок ботинка попал на неровный булыжник, и Лидия, больно ударившись, рухнула на колени. Размеренные шаги за спиной замерли. Лидия обхватила себя за плечи и зажмурилась. Преследователь тихо усмехнулся.
Лидия попыталась подняться, но ногу пронзила резкая боль.
— Не спешите так, доктор, — произнес преследователь.
Обернувшись, Лидия разглядела силуэт в костюме. Цилиндр обтянут крепом. Лицо преследователя оставалось в темноте, к тому же его скрывал поднятый воротник. Вокруг фосфоресцирующими чернилами разливалась ночь. Реальность смешивалась с иллюзией.
Одним быстрым движением преследователь крепко схватил Лидию за шею, и она чуть не задохнулась от боли. Хватка была такой, что зарябило в глазах. Еще чуть-чуть — и она потеряет сознание.
— Слушайте меня внимательно, — проговорил преследователь низким, приглушенным голосом. — Если хотите жить спокойно, держитесь подальше от этого дела. — И он зажал Лидии рот, чтобы заглушить крики. — Вы поняли? — Он резко дернул ее голову назад.
Вздрогнув от боли, Лидия кивнула. Она пыталась сдержать нарастающую панику.
— В следующий раз будет хуже.
В эту минуту из паба на углу вывалились несколько припозднившихся гуляк. Человек в черном отступил и исчез в темноте так же быстро, как появился. Лидия облегченно закрыла глаза. С трудом поднявшись, она закуталась в остатки своего королевского плаща и заковыляла к дому, до ее убежища было рукой подать.
Фигуру в черном Лидия не заметила. Опасный человек, не двигаясь с места, стоял под фонарем и смотрел ей вслед.
[36] Одна из руководителей восстания сипаев, национальная героиня Индии.
28
Дейвис налил кофе и подал чашку доктору Уэстон. Та обхватила чашку дрожащими руками так, будто пыталась утешиться ее теплом. В окна участка лился солнечный свет, полицейские в форме сидели за столами, шурша бумагами и составляя рапорты. Через стеклянную дверь было видно, что в кабинете Фолькера никого нет.
— Это был человек с вечеринки. Костюм тот же самый, если не считать маски, — сказала доктор Уэстон.
— Вы смогли бы его узнать? Голос? Одежду? — спросил Дейвис.
Доктор Уэстон покачала головой.
— Но он знал, кто вы такая. И пришел на праздник с явной целью подобраться к вам поближе.
— Этот человек знает, что я участвую в расследовании.
— Вы хорошо себя чувствуете?
— Да, — тихо ответила она.
Дейвис внимательно оглядел ее, но промолчал.
— Нам известно, что Торнтон домой не вернулся. Предполагается, что последние несколько дней он под полицейским надзором. Но как и зачем этот человек спланировал нечто подобное?
Ответа у Лидии не было.
— О шантажисте что-нибудь известно?
— Нет, но я нашел того репортера из “Инкуайерер”. Его зовут Джон Бриско, — сказал Дейвис.
Дейвис послал Бриско записку, и тот охотно согласился поговорить. Они собирались встретиться в пабе возле участка в половине одиннадцатого. Фамилия репортера показалась Дейвису знакомой.
— Вы позволите мне присоединиться? — спросила доктор Уэстон.
Дейвис удивленно взглянул на нее:
— Может быть, вам лучше отдохнуть?
— Чепуха, — отмахнулась она от его заботы. — Идемте.
По мостовой с грохотом катились экипажи, неожиданно обдавая грязью пешеходов. Дейвис пошел было медленнее, но доктор Уэстон не сбавляла скорости. Шагая рядом, Дейвис посматривал на нее. Обычно живая и бодрая, она словно притихла. Дейвис понимал, сколько его бывалых сослуживцев испугались бы, окажись они жертвой нападения подобного тому, какое пришлось пережить доктору Уэстон. Сам бы он точно призадумался. Но доктор Уэстон не жаловалась. Какого бы страху она ни натерпелась, она отринула его и упорно делала свое дело. Участие в расследовании не давало доктору Уэстон ровным счетом ничего. Однако она продолжала действовать. Дейвис не знал, какие качества потребны мужчине или женщине, чтобы
