Цветок мертвецов - Ольга Михайлова
Тодо вздохнул, его лицо напряглось и побледнело.
— Это не совсем так, — всё же возразил он принцу. — Есть и ещё кое-что. В этом убийстве есть странный налет какой-то пошлой театральности: обрядить дворцовую потаскушку в камисимо императорского рода Фудзивара, излить на неё семя и проткнуть сакральным мечом микадо. Зачем? Нелепая выходка умалишённого? Не хочу утверждать, что при дворе никогда не было сумасшедших, но думаю, они так или иначе быстро обнаруживают себя. Не так ли?
Придворный задумался.
— Сумасшедшие? Не знаю. Но при дворе действительно немало людей с фанатичной склонностью к театру, — с кривой улыбкой заметил Наримаро. — Однако это нас тоже никуда не продвигает, ибо среди них и начальник дворцового арсенала Абэ Кадзураги, и старший государственный секретарь Инаба Ацунари. Минамото-но Удзиёси считает себя великим артистом и тонким ценителем лицедейства. Секретарь Юки Ацуёси и архивариус Отома Кунихару — авторы нескольких пьес для императорского театра.
— Пусть так, но театральность тоже имеет границы. Я не об этом. — Тодо указал на полки. — Тут много одежды. Почему убийца взял именно ваше камисимо? Ведь гораздо проще проткнуть клинком простое кимоно, чем бисерную вышивку этой дорогой одежды. Однако убийца почему-то решает взять именно неудобное церемониальное одеяние, отягощённое вышивкой с гербами рода Фудзивара. Для этого ему пришлось перемазаться в крови самому. Зачем? Ведь убитая девица не имела никакого отношения к роду Фудзивара, не так ли?
Принц Наримаро развёл руками.
— Не имела. Но, возможно, убийца был растерян или взбешён. Действия человека в такой момент могут быть нелогичны и непредсказуемы.
— А вам доводилось убивать? — мягко поинтересовался Тодо.
Принц резко дёрнулся в сторону Тодо.
— Что?
— Я спрашиваю, вам самому доводилось убивать? Не соперника на поединке, а именно так — убить человека со злым умыслом?
— Я и на поединках никого… старался… не убивать, — смущённо и крайне неохотно проговорил Наримаро.
Тодо понял, что, несмотря на продекларированное старание, у принца не всегда получалось. Но он не стал придираться к словам.
— Откуда же вы знаете, что действия человека в такой момент нелогичны и непредсказуемы? Мои руки обагрены кровью, правда, только тех, кто стоял передо мной с катаной и имел равный шанс убить меня. Однако мне кажется, что в такие минуты, наоборот, наступает момент наивысшего напряжения духа. В любом случае, предположим, что разные люди в подобной ситуации будут действовать по-разному.
— Ну, хорошо, пусть так, — уступил, легко согласившись, Наримаро. — И что?
— Тогда я возвращаюсь к своему вопросу — почему убийца берёт именно ваше камисимо? Заметьте, это китайский шёлк на двойной подкладке с вышивкой бисером и фамильными гербами. Невозможно принять его за невесть чью одежду.
— Согласен, — снова с готовностью кивнул сановник, явно не собираясь спорить с очевидным. — Но какой вывод из этого следует?
— Самый бесспорный и не очень приятный для вас.
— Вы хотите сказать, что убийца, расправившись с фрейлиной, хотел этим подставить… меня? — в несколько пренебрежительном тоне принца скользнуло недоверие.
Тодо покачал головой.
— Нет. Убийство фрейлины не было шахматным гамбитом. Её убили потому, что хотели убить именно её. Я же сказал, что это отдельная история. Но я думаю, что выбор места убийства и его театральная обрядность может иметь отношение к вам, причём в значительно большей степени, чем к сэнсэю Омотэ. И я полагаю, это именно этот штрих поможет выйти на злоумышленника. Вы сами сказали, что количество любовников Харуко было значительным, но при дворе во время шествия оставалось только несколько мужчин. Если бы имя отсутствовавшего на шествии совпало с именем того, кто посещал найси, я подумал бы, что вышел на убийцу. Но если совпадают все шесть имён, надо искать дополнительный аргумент в пользу одного из них. И я его нашёл.
Голос принца дрогнул.
— Вы думаете…
— Боюсь, что убийца ненавидит вас, Фудзивара-сама.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ТАЙНА НЕНАВИСТИ
ЧАС КАБАНА. Время с девяти до одиннадцати вечера
Как ни странно, последние слова Тодо, произнесённые вполголоса и с заметным смущением, даже опаской, не особенно удивили Наримаро. На его дремотном лице, как на лицах храмовых статуй златотелых архатов, ничего не проступило. Он лишь несколько раз сонно сморгнул, но не поторопился возразить, да и вообще точно окаменел в какой-то вязкой полусонной летаргии.
— Только не пытайтесь меня уверить, Фудзивара-сама, что не знаете этого человека, — интонация Тодо становилась тем увереннее и твёрже, чем нерешительнее и тоскливее выглядел принц Наримаро. — Все мы знаем своих врагов в лицо.
— Да? — теперь в тоне принца послышалась откровенное уныние. — В таком случае Мунокодзи полностью обелён. Омотэ прекрасно ко мне относится: я сужу по тому, что ему не противно каждый день видеть перед собой мою рожу, — царедворец махнул рукой в сторону ниши в стене. — Ведь это он заказал сюда эту статую монаха Гандзина и настоял, чтобы я позировал Сэнко.
Тодо кивнул.
— Согласен. Мы уже исключили его из числа подозреваемых. Скажу честно, эти образчики каллиграфии, — он небрежно ткнул в шкатулку с любовными письмами, — меня тоже впечатлили. Но остаются ещё пятеро. Кто из этих людей ненавидит вас и почему? — настойчиво спросил Тодо.
Наримаро с глухим звуком втянул в себя воздух, но ничего не ответил.
Тодо поторопил его.
— У нас мало времени, Фудзивара-сама. Абэ, Инаба, Минамото, Юки и Отома — кто из этих людей ненавидит вас? За что?
— Вам это не поможет, Тодо-сама, — категорично ответил принц.
— Позвольте мне самому судить об этом.
Но принц Наримаро неожиданно заговорил совсем о другом.
— Скажите, Тодо-сама, когда я выиграл приз по стрельбе в Симогамо, обставив ваших людей, вы возненавидели меня?
Тодо удивлённо уставился на него. Вопрос был совсем уж неожиданным.
— Возненавидел? С чего бы? Это же состязание… — он растерянно умолк.
— Но что вы подумали, когда я выиграл у ваших вассалов?
— Что вы отлично стреляете. Потом я видел ваш поединок на дворцовых состязаниях. Вы — мастер клинка. К тому же, видимо, и танцор неплохой.
Принц Наримаро снова пропустил сквозь зубы слово «чёрт»
— Ясно. Что ж, боюсь, что тогда вы точно ничего не поймёте, Тодо-сама.
Тодо, прочтя мутную тоску на лице этого высокородного аристократа, не оскорбился, а лишь растерялся. Тем временем Наримаро неожиданно отчётливо проговорил:
— Однако, вы правы, Корё, расследование действительно не ждёт. Хорошо.
