Дворцовый переполох - Риз Боуэн
Я благополучно миновала узкий вестибюль за дворцовыми кухнями и уже пробиралась по нижнему коридору мимо разнообразных хозяйственных помещений, вспугивая по дороге горничных и лакеев, и тут меня, в свою очередь, вспугнул изумленный голос: «Девушка! Куда это вы направляетесь?»
Я оглянулась и увидела сурового пожилого джентльмена.
— Я вас не знаю, — обвинительным тоном сказал он.
— Я леди Джорджиана, кузина ее величества, — объяснила я. — Явилась на чай по приглашению ее величества. Меня ждут.
Все-таки иногда неплохо быть королевских кровей. Пожилой джентльмен побагровел как свекла.
— Миледи, примите мои глубочайшие извинения. Ума не приложу, почему меня не известили о вашем прибытии. Ее величество ожидает вас в желтой гостиной. Прошу сюда, пожалуйста.
Он провел меня по боковой лестнице в piano nobile — музыка тут ни при чем, так называют главный дворцовый этаж, где протекает большая часть королевской жизни. Желтая гостиная находится в юго-восточной части дворца, и из ее окон видна вся Пэлл-Мэлл, вплоть до арки Адмиралтейства, а также самое начало Букингемской дворцовой дороги. Отличный наблюдательный пункт, скажу я вам. Хотя сама гостиная мне никогда не нравилась. Меблировку ее в основном составляли вещи из Королевского павильона в Брайтоне, собранные королем Георгом Четвертым в те времена, когда в моде было все китайское. Сплошные драконы, хризантемы и ярко расписанный фарфор. На мой вкус слишком цветасто и крикливо.
— Леди Джорджиана, мадам, — негромко объявил мой чопорный знакомец.
Ее величество вовсе не ждала меня у столика перед окном, а стояла, разглядывая содержимое одного из застекленных шкафчиков у стены. Когда я вошла, она подняла голову.
— О, Джорджиана. Я не видела, как ты приехала. Ты на такси?
— Пешком, мадам.
Тут самое время объяснить, что к особам королевской крови, даже если они твои ближайшие родственники, надлежит всегда обращаться «мадам» и «сэр». Я приблизилась к ее величеству, чтобы послушно поцеловать ее в щеку и затем склониться в реверансе. Выполнять эти ритуальные действия нужно очень аккуратно, тщательно просчитывая каждое движение. Хотя я тренируюсь всю жизнь, но неизменно, выныривая из реверанса, умудряюсь снова ткнуться носом в щеку королевы.
Ее величество выпрямилась.
— Благодарю вас, Сомс. Чай подадите через четверть часа.
Старик попятился и вышел, притворив двойные двери. Ее величество вернулась к созерцанию застекленного шкафчика.
— Скажи-ка мне, Джорджиана, — начала она, — я ведь не ошибаюсь, и у твоего покойного отца была великолепная коллекция фарфора династии Минь? Помнится, мы с ним ее обсуждали.
— Он коллекционировал много всего, мадам, но, боюсь, я не отличу одну вазу от другой.
— Прискорбно. Тебе следует чаще бывать во дворце, и тогда я сделаю из тебя знатока. Коллекционировать прекрасные вещицы — это так умиротворяет.
Я благоразумно смолчала о том, что коллекционировать прекрасные вещицы можно, только если ты при деньгах, а я сейчас просто нищая.
Королева все так же не отрывала взгляда от коллекции под стеклом.
— Полагаю, твой брат, нынешний герцог, мало интересуется предметами искусства и антиквариатом? — как бы между прочим спросила она. — Его воспитывали в том же духе, что и деда: охотником, стрелком, рыбаком — словом, типичным сельским сквайром.
— Совершенно верно, мадам.
— Значит, есть вероятность, что в замке Раннох до сих пор хранятся какие-то старинные вазы династии Минь, которые никто не ценит?
Голос королевы слегка дрогнул, и я сообразила, к чему она клонит. Ее величество хотела наложить руку на то, чего недоставало в ее собственной коллекции. И я оказалась права: королева продолжала, снова как бы между прочим:
— Быть может, когда в следующий раз наведаешься домой, посмотришь, что там имеется? Может быть, есть вазочка вроде этой, но поменьше? Такая вещица чудесно бы смотрелась в этом шкафчике. И если твоему брату она ни к чему…
Меня так и тянуло ляпнуть: «Вы хотите, чтобы я стащила ее для вас?» Ее величество была сама не своя до антиквариата и, не будь она королевой Англии и императрицей Индии, из нее вышел бы самый хваткий торговец древностями среди всех, кто когда-либо промышлял этим делом. Разумеется, у королевы был козырь, каким никто не мог похвалиться. Если она выражала восхищение любым предметом, правила требовали, чтобы предмет немедленно отдали ее величеству. Большинство знатных семей в преддверии королевского визита свой антиквариат тщательно прятали.
— Я теперь редко буду наведываться в замок Раннох, мадам, — тактично ответила я. — Ведь замок перешел Хэмишу, а он женился, так что это больше не мой дом.
— Какая жалость, — заметила королева. — Но ты ведь сможешь заехать туда, когда будешь гостить у нас в Балморале нынче летом? Полагаю, в Балморал ты приедешь?
— Благодарю вас, мадам, с величайшим удовольствием.
Как тут откажешь? Если приглашают в Балморал, надо ехать. Все в нашей семье боялись этого приглашения, но каждое лето оно неизбежно настигало кого-нибудь из нас. Каждое лето мы пытались отделаться убедительными отговорками, чтобы уклониться от Балморала. Отговорки выдумывали разные: кто говорил, что отправляется на яхте по Средиземному морю, кто — что едет в колонии. По слухам, одной молодой даме из нашего семейства удавалось каждое лето производить по ребенку и таким образом избегать посещения Балморала, но по-моему, это уже слишком. Вообще-то человеку, выросшему в замке Раннох, в Балморале не так уж и плохо. Обои в шотландскую клетку, клетчатые же ковры, побудка волынкой на рассвете и ледяной ветер, задувающий в распахнутые окна, — все это напоминало мне о доме. Однако другие гости переносили Балморал с трудом.
— Когда ты приедешь, мы могли бы вместе прокатиться в Глен-Раннох. Это будет чудесная поездка — у вас такие прелестные виды. — Королева препроводила меня от шкафчика к чайному столику. Я подумала, что надо обязательно написать братцу и предупредить: пусть спрячет весь лучший китайский фарфор в надежное место, а на всякий случай и серебро тоже.
Королева продолжала:
— Собственно, у меня есть подозрения, что мой сын Дэвид намерен добиться от твоего брата, чтобы тот
