Дворцовый переполох - Риз Боуэн
Историю про свадьбу и подружку я сочинила, пока спускалась в зал. И весьма ею гордилась.
— Это очень некстати, Джорджи, — произнес Бинки.
— Некстати? Почему? — я подняла на него невинный взор.
— Видишь ли, дело обстоит так… — он обернулся к жене, надеясь на поддержку, потом продолжал: — Мы задумали небольшой прием. Пригласили молодежь, чтобы тебя развлечь. Мы ведь понимаем, тебе тут скучно с унылыми семейными старичками вроде нас — ни танцев, ни веселья.
Я подбежала к брату и чмокнула его в щеку.
— Бинки, старина, какой ты милый! Так заботишься обо мне! Но не надо на меня тратиться, честное слово. Я уже не маленькая. И прекрасно понимаю, как у нас туго с деньгами в эти непростые времена. И знаю, что тебе пришлось расплачиваться со всеми кошмарными долгами.
Бинки мялся, не понимая, как быть, — это было видно. Он знал, что ее величество ждет выполнения своей просьбы, а тут я взбунтовалась. Сказать, почему мне следует остаться, братец не мог, — ведь предполагалось, что приезд князя должен стать для меня сюрпризом. Давненько у нас не случалось таких грандиозных событий.
— Зато теперь тебе не придется беспокоиться еще и обо мне, — продолжала я. — Я буду вращаться среди лондонской молодежи, помогу подружке со свадьбой, поживу своей жизнью. Можно, я поселюсь в Раннох-хаусе, да?
Бинки и Хилли молниеносно переглянулись.
— Раннох-хаус? — переспросила Хилли. — Ты хочешь открыть городской дом ради себя одной?
— Ну, не так чтобы открыть полностью, — уточнила я. — Мне нужна только моя спальня.
— Но мы не можем отпустить с тобой прислугу, — заявила Хилли. — Нам ее и так едва хватает — мы урезали штат как могли. Бинки еле-еле набрал загонщиков на прошлую охоту. А Мэгги ни за что не бросит больную мать и в Лондон с тобой не поедет.
— Ничего страшного, — отозвалась я. — Мне горничная ни к чему. Я даже центральное отопление в доме включать не буду.
— Раз ты собираешься помогать подруге со свадьбой, может, ты у нее и поживешь? — спросила Хилли.
— Да, потом я буду жить у нее. Но она пока еще не вернулась с континента.
— Она иностранка? Не англичанка? — в ужасе спросила Хилли.
— Так и мы не англичане, — парировала я. — По крайней мере, мы с Бинки. Мы шотландцы с изрядной примесью немецкой крови.
— Пусть так, для меня это все равно, что англичане. Тебя дали английское воспитание. Вот в чем вся разница. Эта девица иностранка, так?
Мне до ужаса хотелось тут же на месте сочинить таинственную русскую графиню, но в зале было слишком холодно, и я туго соображала.
— Она живет за границей из-за здоровья, — ответила я. — Оно у нее хрупкое.
— Не понимаю, что за бедолага решил на ней жениться, — искренне удивился Бинки. — Тебя послушать, так она вряд ли произведет на свет наследника.
— Жених любит ее, Бинки, — я ринулась на защиту своей выдуманной героини. — Видишь ли, некоторые женятся по любви.
— Да, но не в нашем кругу, — без промедления откликнулся он. — Мы исполняем свой долг. Сочетаемся браком с достойными людьми.
— Хочется верить, что и любовь в нашей семье играет кое-какую роль, Бинки, — ледяным тоном вмешалась Хилли.
— Если повезет, Хилли. Как повезло нам с тобой.
Братец вовсе не так глуп, как кажется, решила я. Он, конечно, без изысков, простоват. Любит простые радости, да и потребности у него самые незатейливые, но он отнюдь не глуп.
Хилли выдавила из себя улыбку.
— Тебе понадобится в Лондоне тиара? Достать ее из сейфа? — поинтересовалась она, переключившись на практические вопросы.
— По-моему, это не такая шикарная свадьба, чтобы надевать тиару, — ответила я.
— Не в церкви святой Маргариты?
— Нет, все будет очень скромно. Говорю же, невеста слабого здоровья.
— Если венчание скромное, непонятно, зачем ей помощь. Скромное венчание по силам устроить кому угодно, — Хилли откусила здоровенный кусок тоста с джемом.
— Хилли, она попросила помочь, и я согласилась, — напомнила я. — Все равно я тут только под ногами путаюсь, и потом, как знать, вдруг я с кем-нибудь познакомлюсь в Лондоне?
— Да, но как же ты обойдешься без прислуги?
— Найму какую-нибудь девушку прямо там.
— Только обязательно как следует проверь ее рекомендации, — сказала Хилли. — Этим лондонским девицам доверять нельзя. И держи серебро под замком.
— Вряд ли оно мне понадобится, — отозвалась я. — Дома я буду только ночевать.
— Что ж, если обещала помочь, поезжай. Но мы будем страшно по тебе скучать, верно, Бинки?
Бинки хотел было что-то сказать, но передумал.
— Буду скучать без тебя, старушка, — наконец произнес он.
Кажется, братец в жизни не говорил мне таких теплых слов.
* * *
Поезд мчался на юг, а я смотрела в окно, наблюдая, как зима уступает место весне. На полях паслись беленькие ягнята, по берегам рек и ручьев желтели первые примулы. Чем ближе к Лондону, тем сильнее колотилось у меня от волнения сердце. Я свободна, самостоятельна — по-настоящему, впервые в жизни! Впервые в жизни я сама буду решать, что делать, как жить дальше — и вообще буду хоть что-то делать. Пока что я понятия не имела, чем займусь, но напомнила себе: на дворе тридцатые годы двадцатого века. Юным леди теперь позволяется не только вышивать, бренчать на фортепьяно и рисовать акварельки. А Лондон — огромный город, и для неглупой девушки вроде меня на каждом шагу открываются разные возможности.
К тому времени, как я добралась до нашего городского особняка, воодушевления у меня поубавилось. На подъезде к Лондону заморосил дождь, а когда поезд подкатил к вокзалу Кинг-Кросс, лило уже как из ведра. По Юстон-роуд тянулась длинная печальная очередь за бесплатной похлебкой, на каждом углу стояли нищие. Я вышла из такси и отперла дверь своего дома. Раннох-хаус встретил меня таким же промозглым холодом и сумраком, как и замок Раннох. Особняк наш стоит на северной стороне Белгрейв-сквер. Когда-то в нем кипело веселье, звенел смех, бурлила жизнь, и все приезжали и уезжали, то в театр, то на званый обед, то по магазинам. Теперь дом стоял пустой, холодный как могила, и мебель была в чехлах, как в саванах. Я вдруг поняла, что впервые в жизни буду совсем одна в доме. Я оглянулась на дверь, вздрогнув от страха и волнения. Уж не сделала ли я глупость, примчавшись в Лондон одна? Справлюсь ли я?
«Приму ванну, выпью чашечку чаю, и полегчает», — сказала я себе. Прошла в свою спальню. Холод, в камине пусто. Да, надо растопить камин, но я
