Дворцовый переполох - Риз Боуэн
Бинки стал третьим герцогом, женился на скучной молодой особе с безупречной родословной и унаследовал замок Раннох. Меня тем временем отправили в швейцарский пансион, где я отлично проводила время в компании веселых подружек из числа сливок общества. Мы выучились бойко болтать по-французски, а больше почти ничему, разве что устраивать званые обеды, играть на фортепьяно и всегда держать спину прямо. В порядке дополнительных занятий спортом мы бегали курить за сторожку садовника и лазали через каменную ограду на свидания с лыжными инструкторами в местной закусочной.
К счастью, богатые родственники полностью оплатили мое обучение, что позволило мне оставаться в пансионе до того момента, пока меня не вывели в свет и не представили ко двору. На случай, если кто-то не знает, объясню: все девушки из приличных семей должны по достижении определенного возраста дебютировать в свете, то есть посещать балы, званые вечера и прочие развлечения, где их знакомят с молодыми людьми и официально представляют ко двору. Это такой способ вежливо объявить миру: «Смотрите, вот она, наша красавица! А теперь, ради бога, друзья, возьмите ее замуж и снимите эту обузу с нашей шеи».
Мой «выход в свет» — слишком громкое название для череды унылых танцулек, закончившейся балом в замке Раннох, который пришелся на охотничий сезон. Молодые люди, набегавшись за куропатками, валились к вечеру с ног, им было не до танцев. Мало кто из них знал шотландские пляски, которые полагалось танцевать у нас в замке, а звуки волынки, доносившиеся на заре с северной башни, заставили нескольких кавалеров буквально на следующий день вспомнить о неотложных делах и срочно отбыть в Лондон. Нужно ли говорить, что ни одного достойного предложения руки и сердца не последовало, и вот в двадцать один год я поймала себя на том, что до сих пор торчу в замке Раннох и понятия не имею, как жить дальше.
ГЛАВА 2
Замок Раннох
Понедельник, 18 апреля 1932 года
He знаю, часто ли мысль, которая коренным образом изменяет жизнь, приходит в голову в уборной? Должна сказать, что уборные в замке Раннох совсем не похожи на тесные закутки в обычных домах. Они здесь просторные, гулкие, с высоченными потолками, обоями в шотландскую клетку и старыми трубами, которые шипят, стонут, клацают и уже не раз были причиной сердечных приступов, а также случаев внезапного помешательства. Однажды обезумевший от страха гость сиганул из окошка в замковый ров. Да, кстати, окна в наших туалетах всегда открыты. Такова традиция замка Раннох.
Даже в лучшие времена замок не мог считаться уютным местом. Он расположен под огромной черной скалой, возвышающейся над берегом черного озера, а от сильных ветров его защищает темный и мрачный лес. Даже Вордсворт[4], заехавший в замок в пору своих странствий, не сумел выжать из себя ничего поэтического кроме двух строчек на клочке бумаги, который потом нашли в мусорной корзинке.
«От грозных гор до мрачной чащи,
Оставь надежду, всяк входящий».
Сейчас замок переживал далеко не лучшие времена. Стоял апрель, и повсюду, но только не у нас, расцвели нарциссы, яблони, вишни и «пасхальные шляпки»[5]. А в Раннохе шел снег — и отнюдь не прелестный легкий снежок, как в Швейцарии, а мокрые, тяжелые хлопья, которые липнут к одежде, так что мгновенно замерзаешь. Я целыми днями не выходила из дома. Мой братец Бинки еще со школьных времен был приучен к прогулкам в любую погоду и каждое утро упрямо разгуливал по окрестностям. Домой Бинки возвращался похожий на жутковатого снеговика, так что его сын Гектор, в домашнем обиходе известный как Пончик, при виде отца ударялся в слезы и звал няню.
В такую погоду лучше всего взять хорошую книжку и свернуться клубочком у пылающего очага. К сожалению, моя невестка, которую обычно называли Хилли, а за глаза — Занудой, решила экономить и не позволяла класть в камин больше одного полена. Экономия выходила неправильная, о чем я не уставала твердить Хилли. Деревья в нашем лесу то и дело валило ветром — дров было сколько угодно. Но Зануда помешалась на экономии. Как же, в мире тяжелые времена, надо подавать хороший пример простым людям. Видимо, поэтому вместо яичницы с беконом в замке на завтрак подавали овсянку. А однажды на десерт после ужина подали обыкновенные печеные бобы. «Как ужасно жить», — записала я по этому поводу в дневнике. Я постоянно строчила в дневнике. Я знала, мне нужно чем-нибудь заняться. Я просто изнывала от безделья, но Зануда каждый день напоминала мне, что я как-никак из королевского семейства, пусть и дальняя родственница, и должна себя вести соответствующе. Взгляд ее ясно предупреждал: тебя только отпусти в «Вулвортс»[6] без присмотра, и ты или забеременеешь, или пойдешь плясать нагишом на газоне.
Видимо, долг мой состоял только в том, чтобы сидеть и ждать, ждать, ждать, пока мне найдут подходящую партию. Тоска ужасная.
Не знаю, долго ли мне пришлось бы томиться в ожидании своей судьбы, но однажды апрельским днем, сидя в туалете и заслоняясь от пронизывающего сквозняка журналом «Лошади и гончие», я услышала сквозь яростный вой ветра голоса. Как я уже говорила, канализационные трубы в Раннохе, установленные через много веков после постройки замка, проложены весьма своеобразно, так что можно услышать разговор, который идет на несколько этажей ниже. Возможно, именно этим явлением объяснялись приступы помешательства, которые порой накрывали даже самых крепких духом гостей. Я-то с младенчества привыкла к голосам в трубах и даже извлекала из этого явления немалую выгоду, подслушивая то, что мне слышать не полагалось. Другое дело человек непривычный: когда сидишь в холодном туалете и видишь за окном безлюдные горы, а на стенках унылую шотландку, и тут еще в трубах загудят непонятно чьи голоса — немудрено потерять голову.
— Чего-чего от нас хочет королева? — визгливо воскликнула Зануда.
Одной этой фразы было довольно, чтобы я выпрямилась и навострила уши. Сплетни о королевском семействе мне всегда были интересны, а уж чтобы Хилли взвизгнула от ужаса — это было на нее совсем не похоже.
— Только на уикенд, Хилли.
— Бинки, пожалуйста, воздержись от этих вульгарных американских словечек. Они у тебя то и дело проскакивают. Еще немного — и ты приучишь Пончика говорить «зала» вместо «гостиная» и «подземка» вместо «метро»![7]
— Боже упаси, Хилли. Просто мне кажется, что слово «уикенд» такое удобное,
