Дворцовый переполох - Риз Боуэн
Я подвинула королеве стул, и она притронулась к моей руке.
— И я намеренно называю ее «женщиной», потому что леди ее никак не назовешь, — прошептала она. — Американская авантюристка, уже дважды побывала замужем. — Королева со вздохом уселась. — Отчего он не может найти подходящую партию и наконец-то остепениться? Этого я никак не пойму. Дэвид ведь не молодеет, и я бы очень хотела, чтобы он женился прежде, чем взойдет на престол. Почему бы ему не жениться на ком-нибудь вроде тебя, например? Вы составили бы отличную пару.
— Я не возражаю, — откликнулась я. — Но, боюсь, ему я все еще кажусь маленькой девочкой. Дэвид предпочитает опытных женщин постарше.
— Шлюшки — вот кого он предпочитает, — холодно отрезала королева. Тут открылись двери, лакеи внесли подносы с чайными приборами и прочим. — О, вот и плюшки, — повторила королева на всякий случай, чтобы слуги решили, будто ослышались.
На столике одно за другим возникали блюда с угощением. Крошечные сандвичи, зеленеющие лоскутками кресс-салата, многоярусные подставки для пирожных, на которых лежали миниатюрные эклеры и корзиночки с клубникой. Какое изобилие! Я прослезилась, потому что всю зиму прожила в режиме суровой экономии под властью Зануды, а последние два дня пробавлялась тостами и печеными бобами. Однако то были отнюдь не слезы радости. Я достаточно часто бывала при дворе, чтобы твердо вызубрить правила поведения. Гостю полагалось есть лишь то, что отведает ее величество. А ее величество, скорее всего, ограничится ломтиком-другим черного хлеба. Я вздохнула, подождала, пока королева возьмет один ломтик, и взяла другой.
Когда нам налили чай, королева сказала:
— Мне пришла мысль сделать из тебя свою шпионку.
— Летом в замке Раннох? — уточнила я.
— Я должна узнать правду еще до наступления лета, Джорджиана, — ответила королева. — Пока до меня доходят лишь слухи. Мне же необходим отчет из первых рук от доверенного лица. Насколько мне известно, Дэвид заставил лорда и леди Маунтджой устроить прием и майский бал и пригласить эту женщину с ее мужем…
— С мужем? — я знала, что перебивать королеву запрещено. Но не удержалась.
Королева понимающе кивнула.
— Подобное поведение в Америке, весьма вероятно, считается приемлемым. Эта особа явно до сих пор живет с мужем. Таскает его, беднягу, за собой, чтобы создавать иллюзию респектабельности и пресекать сплетни. Разумеется, сплетни не пресечешь. Мы сделали все возможное, чтобы пресса молчала, но если Дэвид начнет гоняться за этой особой еще откровеннее, то, увы, нам больше не удастся затыкать сплетникам рот. Я сказала «гоняться за ней», хотя, откровенно говоря, мне кажется, что все ровно наоборот, и это она выслеживает его, как охотник — дичь. Ты ведь знаешь Дэвида, Джорджиана. Он такое невинное сердце, так податлив на лесть, его так легко совратить. — Королева положила ломтик хлеба и подалась ко мне. — Джорджиана, я должна знать правду. Должна знать, чего на самом деле добивается эта особа: просто флиртует, или у нее на моего сына серьезные виды. Больше всего я опасаюсь, что она, как все эти американки, пленилась королевской жизнью и мечтает стать королевой Англии.
— Это решительно невозможно, мадам. Дважды разведенная женщина — и королева? Немыслимо.
— Будем надеяться, что невозможно. Единственный выход для короля — жить, пока Дэвид не состарится настолько, что уже не будет желанной партией. Но, боюсь, здоровье моего мужа ухудшается. Он так и не оправился после войны. Слишком много перенес.
Я сочувственно кивнула:
— Итак, вы хотите, чтобы я стала вашим соглядатаем?
— Очень хочу. Прием у Маунтджоев даст тебе отличную возможность понаблюдать за этой женщиной и Дэвидом.
— К сожалению, я не приглашена, — ответила я.
— Но ты дебютировала в свете вместе с дочерью Маунтджоев, верно?
— Да, мадам.
— Вот и ключик. Я дам им знать, что ты снова в Лондоне и хотела бы возобновить знакомство с их дочкой. А мои предложения обычно никто не отклоняет. К тому же тебе необходимо вращаться в свете, иначе ты никогда не найдешь себе мужа. — Королева пристально взглянула на меня. — Теперь скажи, чем ты намерена заняться в Лондоне?
— Я только недавно прибыла, мадам. Еще не решила.
— Так не годится. У кого ты будешь жить?
— Пока что я живу в Раннох-хаусе, — отчиталась я. Королевская бровь взлетела вверх.
— Одна в лондонском особняке? Без сопровождения?
— Мне уже исполнился двадцать один год, мадам. Я совершеннолетняя.
Королева покачала головой.
— В мое время молодую даму никуда не отпускали без сопровождения, пока не выйдет замуж. В противном случае муж не мог быть уверен, не получит ли он… хм… скажем так, подпорченный товар. У тебя в перспективе нет предложений руки и сердца?
— Никаких, мадам.
— Вот так так! Удивительно. — Она смерила меня критическим взором, будто я была одной из ее вазочек эпохи Минь. — Ты хороша собой, и твое происхождение, по меньшей мере наполовину, безупречно. Мне на ум приходят несколько достойных молодых людей. Ведь у югославского короля Александра есть сын, верно? Нет, пожалуй, эта часть мира слишком уж брутальная и славянская. А как насчет греческого королевского семейства? У них там есть прелестный белокурый принц. Нет, боюсь, он слишком юн даже для тебя. Разумеется, есть еще молодой Зигфрид, один из румынских Гогенцоллернов-Зигмарингенов. Мы с ним в родстве. Неплохо про запас.
Ах да, Зигфрид. Королева не могла не упомянуть о нем — соблазн слишком велик. Эту тему надо пресечь в корне, раз и навсегда.
— Я несколько раз встречалась с князем Зигфридом, мадам. Он не проявил ко мне интереса.
Королева вздохнула.
— В мое время все было настолько проще! Брак устраивали родители, а мы смирялись. Меня изначально собирались выдать за брата его величества, герцога Кларенса, но он внезапно скончался. Когда мне предложили вместо него выйти за его величество, я подчинилась без возражений. И что же? Мы создали счастливую семью, и, как всем известно, ваша прапрабабушка обожала принца Альберта. Ладно, посмотрю, что можно сделать.
— Сейчас тридцатые годы двадцатого века, мадам, — напомнила я. — Убеждена, раз я теперь в Лондоне, рано или поздно найду себе кого-нибудь.
— Именно этого я и страшусь, Джорджиана. Ведь твой отец печально известен тем, что сделал не самый удачный выбор. Однако не сомневаюсь, что в один прекрасный день ты все-таки выйдешь замуж; и надеюсь, за достойного человека. Тебе надо научиться вести большой дом и выступать посланницей своей родины — но, видит небо, мать тобой не занималась, и учить тебя было некому. Кстати, как она
