Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова
— Нет. Ещё нет. Но духи в первом ряду переговаривались. Я не сразу начал прислушиваться, но они сказали, что в Чанъани до конца месяца Духов будут убиты четыре первые красавицы столицы!
— Первые красавицы столицы?
Сюаньжень растерялся. Он краем уха слышал, что каждый год совет из трёх принцев — Ли Яна, Лю Юя и Ли Цзяня, племянников императора, — выбирал в пятнадцатый день пятой луны «Четырёх первых красавиц столицы». Попасть в этот список считалось большой честью: портретыизбранных красавиц после того писали лучшие художники города, их наряды и украшения начинали тут же копировать, каждая из них становилась для остальных женщин столицы предметом зависти и восторга.
Разумеется, не обходилось без сплетен. Злые языки утверждали, что одна из девиц, выбранная красавицей в прошлом году, прельстила принца Ли Яна богатыми подарками, а чанцзы Лу Лишуань получила звание благодаря любезному приёму, оказанному другому судье, принцу Ли Цзяню. Поговаривали также, что принц Ли Юй настойчиво пропихивал в список свою наложницу Бай Линьюй, но два других принца сочли его выбор пристрастным и отказались провозгласить её первой красавицей.
Сюаньженю не было никакого дела до чужих сплетен, хоть угроза девушкам заставила его насторожиться. Но почемуВан Шэн так напуган?
— Ты-то почему так струхнул?
— Воистину, кто смотрит на мир, как на капли росы, того не видит царь смерти! Опомнись, Сюаньжень! Сколько можно витать в облаках! Имена этих красавиц всем известны! Посмотри сам! — Ван Шэн ткнул в стену Храма императорских предков, где на прилавках висели портреты первых столичных красавиц этого года. Сюаньжень с удивлением взял и принялся рассматривать портрет Ши Юнлянь, дочки столичного префекта.
— Ну и страшилище! Зачем она так вытаращила глаза? А что за безвкусица у неё на голове? Кошмар какой-то… — Сюаньжень брезгливо отбросил портрет.
Портрет Си Мэй, супруги начальника императорской стражи, тоже не привёл его в восторг.
— Ох, и носище! Если она высунет изо рта кончик языка, вполне дотянется до кончика носа! Удод какой-то
Чжан Цзяньхуа, вдова богатого торговца шёлком, увы, тоже не потрафила тонкому вкусу Ченя Сюаньженя.
— Ох, и толщина! Жаба, конечно, символ богатства, но зачем же её уподобляться? — он брезгливо отбросил третий портрет и взялся за четвертый.
— О, вот эта недурна, а кто это? Что? Ли Сюли, супруга старшего следователя Судебного магистрата? — Сюаньжень оторопел. — Как это? Моя Сюли признана первой красавицей города? А ты знала об этом? — подозрительно спросил Сюаньжень супругу.
— Конечно, Юншэнь сказала мне об этом ещё два месяца назад.
— А почему мне никто об этом не сказал?
Ван Шэн завёл глаза к небесам.
— Ты неподражаем, Сюаньжень! Это что — сейчас важно? Сюли угрожает опасность! — Шэн умолк, натолкнувшись, как на риф, наироничный взгляд дружка. — Ты так не считаешь?
— Ты неподражаем, Шэн! — теперь Сюаньжень завёл глаза к небесам. — Я сто раз говорил тебе, что Суянская лиса может за себя постоять. Вспомни дело дурачка Чжана Жи! Однако, остальные девицы ведь не лисы, да? Тогда эти уродины и впрямь в опасности! Но что делать? Мы же не можем раскрыть преступление раньше, чем оно произойдёт?
— Надо хотя бы предупредить их об опасности!
— И что ты им скажешь? Что подслушал разговор призраков в театре? Тебя сочтут сумасшедшим.
Ван Шэн опомнился и в досаде прикусил губу.
Глава 56. «Цзин». 井 Колодец
В колодце ил, им не прокормишься. На запущенном колодце нет даже птиц.
Запустил в колодец карася, а глиняный кувшин разбился и протек.
Колодезную воду нельзя пить — это вызывает в сердце печаль.
Для того чтобы достать воды, можно использовать мудрость Ванна.
Также обретешь и свое богатство.
Облицуй стенки колодца и не совершишь ошибок.
Чистый колодец — хорошо попить из холодного источника!
Колодец без крышки. Возвращение.
Тем временем стемнело. Праздник завершался. Горожане у реки пускали по водам лодочки в виде цветка лотоса. Внутри каждого цветка горела свеча. Ведь живой человек относился к началу Ян, а ушедший в мир иной — к Инь. Суша тоже относилась к Ян, а вода — к Инь. Под водой таинственно и темно, и это напоминало о непостижимой преисподней, в которую погружались души умерших.
Кто-то приносил лодочки в монастыри, кто-то — сразу на берег реки. Ночь напролёт декламировались священные тексты под аккомпанемент деревянного барабанчика в виде рыбы и под звон бронзовых колокольчиков. Монахи приглашали души ушедших прийти и отведать пищи, приготовленной для них в монастыре, чтобы те освободились от мук голода и жажды, а также неисполненных желаний, ибо это мешало им переродиться в более высоких сферах. Их просили отказаться от злых намерений, охранять живущих и во всём помогать им. Звуки гонгов и барабанов разрывали небо, запускались петарды и хлопушки, и все эти звуки сливались с радостным гомоном детворы и взрослых. Лодочки же, не меньше тысячи, плыли по волнам, то поднимаясь, то опускались вслед за движением речного потока.
Шэн и Сюли любовались горящим потоком, а Сюаньжень вертел головой по сторонам и, наконец, дернул за рукав Шэна.
— Вон одна из этих «красавиц», толстушка в красном платье, а вон там у перил моста стоит вторая — в зеленом. Первая — Чжан Цзяньхуа, вторая — Си Мэй. Третьей нигде не вижу. Как там её звать-то? Ши Юнлянь? Её тут нет.
— Ты прав… Может, я провожу Сюли домой, а ты подойди к ним поближе и запомни хотя бы их запах.
— Нет, не уходите, я сейчас вернусь.
Фонарики постепенно уплывали по течению, скрываясь вдали, напоминая о близких, ушедших из нашего мира в течение года, души усопших удалялись вслед за фонариками, это значило, в этом году на земле, наверняка, не случится ни больших бедствий, ни малых печалей, год пройдёт мирно и спокойно. Погасавшие фонарики никого не огорчали: они выполнили своё предназначение, провели бесприютные души из Инь в Ян…
Сюаньжень же просочился мимо двух щеголей на берегу, и почти в плотную приблизился к толстой красавице, покрутился возле неё, тут же направился к мосту, обогнул вторую девицу, прошёл до конца моста, взял у старого монаха амулет на счастье и вернулся к другу и жене.
— Здесь их точно не прикончат. Я не чувствую ни в ком замысла убийства. Но девиц я запомнил и найду их даже под землей.
Шэн угрюмо кивнул. Он понимал, что они сейчас бессильны.
— Ладно, пошли домой.
Они втроем миновали два квартала, подошли к воротам своего дома и тут с удивлением увидели как с противоположной стороны квартала к ним с
