Убежище - Нора Робертс
В ее распоряжении был штат из тридцати человек, включая личного секретаря по социальным вопросам, двух личных горничных, водителя, костюмера и диетолога, который планировал ее ежедневный рацион.
Согласно контракту, ей полагался специалист по связям с общественностью, в обязанности которого входило подавать и распространять истории и следить, чтобы ее фотографировали на каждом мероприятии.
Конечно, у нее был доступ к трем частным самолетам, особняку на гавайском побережье Кона, тосканской вилле, замку в Люксембурге и поместью в Озерном крае Англии. Не говоря уже о суперъяхте.
Под руку с Конрадом она вошла в высшие слои не только голливудского, но и всего остального общества.
Он купил права на сценарий, который она выбрала, и продюсировал то, что она считала блокбастером, главная роль в котором принесет ей славу и обожание, которых она заслуживает.
Но этого было мало. Если учитывать, что она сидела в постели с подносом для завтрака: греческий йогурт с ягодами и молотыми льняными семечками, омлет из одного яйца со шпинатом, ломтик тоста из пророщенных зерен с миндальным маслом – и вынуждена была смотреть, как режиссер Стивен Маккой тараторит о Кейт и ее дурацком фильме на шоу Today…
– Это во многом командный фильм, семейная история, но Олив – его сердце. Кейтлин Салливан привнесла его в фильм. Она была отрадой режиссера, профессионал, подготовленная. Трудовая этика Салливана – что ж, это словосочетание не просто так стало нарицательным. Оно передается из поколения в поколение.
– Какой бред.
В душе у нее все пылало, да с такой силой, что это пламя выжигало у нее из глаз слезы.
И еще Кейт такая молодая, свежая, красивая.
Плохо, подумала Шарлотта, плохо, что чертов трейлер повсюду, и каждую из многочисленных рецензий она воспринимала как пощечину.
Она еще может все исправить, подумала Шарлотта.
Она взяла телефон. Посмотрим, как эта маленькая сучка, стоившая ей семи лет жизни, отреагирует на прессу, за которую она щедро заплатит.
Таблоиды вышли в день премьеры «Перемены мест». Статьи с заголовками ЛЮБОВНОЕ ГНЕЗДЫШКО КЕЙТЛИН и СЕКС В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ мелькали в каждом газетном киоске города. В основном на первых полосах оказались фотографии многоквартирного дома в Адской кухне и Кейт и Ноя, застигнутых за поцелуем у входа на сцену. Соседи в интервью рассказывали о диких вечеринках, делились подозрениями о пьянстве и наркотиках. Подробности жизни Ноя и его семьи растянулись в колонке на несколько сантиметров.
– Мне жаль.
Они стояли в гостиной Лили, вернее, она стояла, а он мерил комнату шагами.
– Они пришли в дом к моей маме. Заставили Ташу – мы встречались два года назад не дольше пяти минут – сказать, что я ей изменял. А это неправда. Они говорят, что я употребляю наркотики, но нет, на самом деле они просто намекают. Мама в отчаянии.
Она ничего не сказала, пока он расхаживал по комнате и жаловался. Что она могла сказать?
– Они намекают, что я попал в «Мэйм» благодаря тебе. А мы даже не были знакомы, когда я проходил прослушивание. И что ты отказываешься от предложений, потому что я ревную, а ты у меня под каблуком.
Когда он выговорился, она сказала то единственное, что могла сказать. Еще раз.
– Ной, мне очень жаль.
Он провел руками по лицу.
– Ты не виновата. Это просто… они все портят.
– Я знаю. Это ненадолго. Все это было спланировано к выходу фильма. Так думает Лили, и я с ней согласна. Это все ужасно, но должно быстро закончиться.
Он взглянул на нее.
– Тебе легко говорить. Да, мне тоже жаль, и я знаю, что это задевает тебя так же сильно, как и меня. Но это голливудская ерунда, Кейт. Ты к такому привыкла.
Внутри у нее все сжалось.
– Ты хочешь порвать со мной?
– Нет. Господи, нет. – Он подошел к ней и прижал к себе. – Не хочу. Я просто… Я не знаю, как с этим справиться. Я не знаю, как, черт возьми, ты с этим справляешься.
– Это все быстро кончится, – повторила она.
Но она очень боялась, что спокойное время ушло безвозвратно.
Грант Спаркс знал, как провернуть аферу: длительную ли, короткую ли – не важно. Когда ужас и ярость первых дней в тюрьме утихли, он решил, что выживание в этом месте может стать самой длительной операцией в его жизни.
А может быть – в жизни любого человека.
Он держался подальше от банд и обходил лазарет стороной, промышляя контрабандой. Для этого пришлось подкупить нескольких ключевых сотрудников тюрьмы, а он без труда определил тех, с кем можно иметь дело и как их заинтересовать.
У него оставались контакты на воле. Он мог заказать блок реалов, взвинтить цену на сигареты поштучно и разделить прибыль со своим сообщником.
Выпивка и травка тоже хорошо продавались, но он держался подальше от тяжелых наркотиков. Распространение травки могло бы для него плохо кончиться. Продаешь дурь? В лучшем случае – увеличение срока, в худшем – нож между ребер.
Он принимал заказы на такие вещи, как крем для рук и острый соус, и заслужил репутацию надежного поставщика.
У него была защита, и никто с ним не связывался.
Обеспечить себе репутацию выполнением работы без нареканий, хорошим поведением и следованием правилам. Каждое воскресенье он посещал службу, позволив тюремным святым убедить себя в силе Бога, молитвы и всего такого.
Чтение – Библия, классика, книги по самосознанию и совершенствованию – помогло ему перейти из тюремной прачечной (адской дыры) в библиотеку.
Он добросовестно тренировался и де-факто стал личным тренером, всегда готовым помочь.
Поскольку ему нужно было знать все о некоторых людях, он читал таблоиды, пронесенные контрабандой, даже Variety. Он знал, что соплячка, посадившая его за решетку, снялась в нескольких фильмах. Он знал, что обманувшая его сука разыгрывала перед прессой кающуюся мать.
Его затрясло, когда он прочел о ее помолвке с каким-то дряхлым миллиардером. Он и не предполагал, что в ней столько притворства. Может быть, глубоко в душе он даже восхищался.
Но в любом случае расплата будет неминуема.
Он расценил новость о том, что маленькая дрянь живет в Нью-Йорке и путается с каким-то танцором (возможно, геем), как возможность для себя. Пришлось потратить время на то, чтобы придумать, как подпалить хвост этой маленькой сучке, кого для этого нанять и сколько ему
