Я жила в плену - Флориан Дениссон
– Поцелуй ее, а мне пора.
* * *
Минут через двадцать он добрался до стоянки, выбрал место между двумя деревьями, выключил мотор и вдруг осознал, что задыхается, как будто бежал всю дорогу. Он взялся за руль и по-быстрому сделал несколько дыхательных упражнений, чтобы расслабиться, а открыв глаза, увидел на запястье браслет, подарок сестры. Окружавший его лес перенес Монсо в детство. Он сделал глубокий вдох, вышел из машины, спугнув стайку скворцов, привычным движением проверил, на месте ли «зиг-зауэр», перелез через невысокий парапет из кругляка и по высокой траве устремился в лес.
На высоте температура упала на несколько градусов, и Максим застегнул куртку. Густой верхний ярус леса застил бо́льшую часть затухавшего дневного света, и атмосфера вокруг царила зловещая.
B лесу сильно пахло перегноем, и это пробуждало другие воспоминания. Максим на мгновение остановился и различил вдалеке невнятный шум реки, до сих пор заглушавшийся шелестом листьев и хрустом сухих веток под подошвами.
Наконец он добрался до вершины небольшого холма, влез на поросший лишайником валун, и у него мгновенно заледенела кровь. Внизу с диким грохотом и на дикой скорости неслись воды широкого потока. В нескольких метрах справа через реку протянулся старый мост.
Максим подошел и остолбенел при виде пешеходных мостков из сухих ломких веток и трухлявых дощечек. Мостки частично разрушились и были явно опасны для жизни.
Выше по течению дорогу бурлящей воде преграждали крупные валуны, сужавшие русло. Перейти реку в другом месте не было никакой возможности. Похолодало, но у Максима вспотел лоб и волнами накатывал жар; при взгляде на воду кружилась голова. Он поскользнулся и рухнул в грязь. Дыхание сбилось, он закрыл глаза, схватился за браслет и медленно покрутил его между пальцами.
Воспоминание об ужасных сценах из книги Виктории разбудили в душе глухую ярость. Он скрипнул зубами, встряхнул головой и испустил долгий вздох, после чего вскочил и стал раздеваться. Скатав одежду, он перетянул сверток ремнем, отступил на несколько шагов и что было сил швырнул вещи на другой берег. Они упали на землю прямо у воды.
Почти голый, Максим стоял в лесу, разрезанном бешеным водным потоком: один из главных страхов его жизни материализовался. Загипнотизированный, он дрожал всем телом.
Он шагнул вперед, зачерпнул воды, смочил затылок, охнул, выпрямился и, собрав все свое мужество, окунулся. От холода тотчас перехватило дыхание, он почти сразу перестал чувствовать руки и ноги и все-таки двинулся против течения. Уровень воды поднимался, стискивал тело, как ледяной удав.
Вскоре напор воды стал так силен, что пришлось передохнуть, уцепившись за валун. Дышал Максим часто, в голову пришла мысль, что жизнь может сейчас оборваться, подтвердив зловещие аргументы, питающие его фобию. Нужно заставить себя идти вперед. Максим издал дикий рык, но голоса природы быстро заглушили эхо.
Внезапно правая нога подкосилась, и Максима понесло течением, как легкую ореховую скорлупку. Голова погрузилась в воду, и холод тисками сдавил виски. Максим изо всех сил пытался не лишиться чувств и вынырнуть на поверхность; открыв глаза, он понял, что каменный шток остался далеко – за несколько секунд его отнесло метров на десять. Максим справился с паникой и попытался оглядеться, но ландшафт менялся слишком стремительно – не уследишь. Чуть ниже река расширялась, образуя своего рода естественный бассейн, где вода была поспокойнее. Максим поплыл туда, боясь не справиться и упустить шанс на спасение. Собрав последние силы, он бил по воде руками и ногами, чтобы приблизиться к заветному месту, но тщетно.
Рокот реки заглушил крик. Боль в затылке – и все заволокла тьма.
49
Небольшая армия жандармов обыскивала дом Савиньи и рыскала вокруг. Борис запросил подкрепление, и коллеги уже огораживали периметр бело-красной лентой. Павловски отошел в сторонку, чтобы еще раз попытаться вызвонить Максима, но тот не ответил.
Три эксперта из отдела идентификации, проходя мимо, поздоровались; Борис обернулся и проводил их взглядом до старого дома, который теперь воспринимал как прибежище зла. В подвальном тайнике – вход в который он в ярости пробил по кирпичику – обнаружились жуткие тайны, хранившиеся под спудом больше десяти лет. Кинокамера устаревшего образца и десятки видеокассет были замурованы преступником, чтобы никто не узнал, что на них запечатлено.
«Скорая» увезла Мари Савиньи, чье психологическое состояние ухудшалось с каждым часом. Больше всего Бориса тревожило бесследное исчезновение напарника.
Павловски выполнил указания Максима и для начала связался с мэтром Шварцманом, чей телефон нашел без труда. Разговор с адвокатом лишь усилил опасения: оказалось, что от Виктории уже два дня нет никаких известий. Адвокат отнес это на счет медийного безумства, разбушевавшегося после выхода книги в свет. После того, что пришлось пережить молодой женщине, было совершенно естественно, что она захотела спрятаться от мира и переварить эту шумиху в одиночестве. Борис не был уверен, в курсе ли Шварцман, что половине бригады известна правда о деле Савиньи, но в любом случае этот тип доказал, что адвокаты – особая каста в правовой системе, обретающаяся между бессовестным враньем и долгом правосудия.
В дверях появилась Эмма: рыжие волосы подчеркивали ее смертельную бледность.
– Борис! – позвала она. – Эксперты установили монитор и подключили камеру.
Она судорожно сглотнула и добавила убитым тоном:
– От записей кровь стынет в жилах.
* * *
Максим открыл глаза; все тело сотрясала неконтролируемая дрожь. Одна нога застряла в переплетении корней деревьев, росших вдоль берега. Похоже, эта ловушка и задержала его, не дав отправиться в плавание по смертоносным водам. Перед глазами танцевали звезды, двигательный контроль восстанавливался плохо. Брызги воды мешали видеть ясно, и Максим не сразу понял, в каком нелепом положении оказался и куда его занесло течением. До вожделенной заводи оставалось несколько метров.
Неожиданно среди зелени мелькнуло рыжее пятно, напомнившее Максиму шевелюру Эммы, но белые и черные пятна на ярком фоне склоняли к мысли о лисе. Он разглядел на удлиненной морде черные шарики глаз, смотревших пристально, но с полным равнодушием к судьбе человека.
Максим использовал силуэт животного как ориентир, выбросил руку, чтобы ухватиться за ветку, повисшую над водой, как спасательный канат, подтянулся из последних сил и через несколько бесконечных секунд, ценой боли в отяжелевшем теле, выбрался на прибрежную гальку.
Забыв обо всем, он вскочил и огляделся. Лиса исчезла. Да была ли она? Зубы стучали от холода, пальцы ног уже синели. Максим встрепенулся и начал энергично растирать тело, чтобы разогнать кровь.
Потом обхватил себя руками и короткими перебежками, так быстро, как позволяло одеревеневшее тело, добрался до тючка
