Я жила в плену - Флориан Дениссон
– Так и я об этом говорю! Она внушает читателям, что ее книга основана на пережитом опыте. Ее опыте. Мне это тем отвратительнее, что никому не известна подоплека.
– Я не одобряю и не поддерживаю, просто читаю, чтобы понять, – выдержав паузу, сказал Монсо.
Ассия чмокнула его в висок и повернулась на бок:
– Спокойной ночи, Максим.
45
На следующее утро, прежде чем птицы завели приветственную песнь солнцу, Максим осторожно вылез из постели и быстро собрался на работу.
В бригаде было тихо. Он рассеянно поздоровался с коллегой и сразу сел к компьютеру, открыл книгу Виктории – уголки многих страниц были загнуты – и желтым маркером подчеркнул несколько фраз.
Он пятый раз перечитал начало одного из разделов и включил поисковик. Перед его глазами мелькали десятки фотографий, имеющих отношение к Виктории. Некоторые были из газет, другие из интернета, по части сюжетов пальма первенства принадлежала Smartmedia. Присутствовали снимки, сделанные частными лицами. Такой туризм по чужой жизни всегда казался Максиму нездоровым увлечением.
Кое-что зацепило его внимание – несколько слов, запрятанных между строк рассказа Виктории, из-за которых он не спал всю ночь. Одна фраза безостановочно крутилась в голове: «Если прочтешь до конца, все станет ясно».
Все станет ясно…
Монсо смотрел на экран, и во рту сгущалась горечь. Чтобы разобраться, требовалось отправиться на место событий и увидеть все собственными глазами, другого выхода нет. Если поторопиться, он съездит, вернется и успеет к утреннему разбору полетов, назначенному Ассией по делу, в котором были задействованы все ресурсы бригады.
* * *
Могло показаться, что прямые солнечные лучи срезали вершины гор вокруг озера, чтобы проложить себе дорогу в небесах. Они отражались в забрызганном ветровом стекле машины; Максим с трудом держал глаза открытыми и смотрел на дорогу сквозь ресницы.
Чем ближе он подъезжал, тем быстрее билось сердце; он спрашивал себя, какой будет реакция, если интуиция его не обманула. Внутренности завязались в узел при мысли о том, что содержание книги Виктории может открыть ящик Пандоры. Не исключено, что он обнаружит одну из недостающих деталей пазла, а если она подтвердит его гипотезу, это станет началом долгого, извилистого пути к немыслимому.
Он подошел к дому по гравийной дорожке, открыл скрипучую калитку, неторопливо прошагал по плиткам аллеи к крыльцу, помедлил, посмотрел на три стоящих справа улья и подумал о спящих внутри пчелах. Трава вокруг была достаточно высокой, значит косили как минимум неделю назад. Максим смотрел на фасад в поисках ключевого элемента, спрятанного в тексте молодой женщины. Эта деталь упоминалась всего раз, но была бесспорно уникальной. Наконец взгляд ее нашел.
Ящик Пандоры сейчас откроется.
46
– Откройте, жандармерия!
Вот уже пять минут Максим выкрикивал эту фразу.
Он несколько раз звонил, потом нетерпеливо и нервно стучал в дверь до мурашек в руках. Он снова посмотрел на часы – 6:40. Может, и рановато для визита к мирным гражданам, но нельзя терять ни минуты. Он ощущал жгучую необходимость попасть внутрь и визуально проверить ключевые элементы. Он нажал на ручку в надежде, что дверь открыта, но его постигло разочарование.
Внезапно сквозь щели в ставнях на окне второго этажа пробился слабый свет. Кто-то в доме к нему спускался. Аджюдан удвоил усилия, не жалея костяшек.
В приоткрывшейся двери показалось знакомое лицо, состаренное ранней побудкой.
– Простите, что пришлось вас побеспокоить так рано, мадам Савиньи, но…
– Вы нашли моего мужа? – слабым голосом произнесла она.
Максим напрягся, пытаясь привести мысли в порядок.
– Что… Ваш муж исчез? – спросил он, нахмурив густые брови.
– Я подумала, вы пришли из-за него, – разочарованно ответила Мари, не глядя ему в глаза.
– Вы позволите войти, мадам?
– Я… я в халате… Не успела…
– Вообще-то, это важно, – властным тоном заявил Максим. – Если угодно, я подожду в гостиной.
– Ну… Ладно, входите.
Мари Савиньи отодвинулась, и Максим вошел. Он обвел взглядом обстановку и сразу заметил перемены в кухне и гостиной. На стенах не хватало рамок, в тазу перед холодильником лежали мокрые тряпки, в салатник, стоявший на массивном буфете, кто-то собрал осколки стекла и керамики – все, что осталось от безделушек, когда-то его украшавших.
Хозяйка медленно поднималась по лестнице. Максим окликнул женщину:
– Скажите, в этом доме есть подвал?
– Да, – безучастно ответила она. – Дверь под лестницей.
Не теряя ни секунды, Максим ринулся к двери из темного дерева, такого же цвета, как перила и ступеньки. Дверь открывалась на лестницу, которая вела в подвал дома.
Спустившись, он оказался в прямоугольной комнате, освещенной старой лампой накаливания. На металлических стеллажах выстроились сотни банок с медом. Из левой стены сероватой бородавкой выступала бетонная раковина, напротив входа стояла старая стиральная машина, а у стены – сложенная сушилка для белья.
Долгая волна прокатилась по позвоночнику от поясницы до затылка, оставив ощущение дискомфорта.
Все станет ясно, пробормотал Максим себе под нос, взялся за стиральную машину, ухватился поудобнее за металлические бока и потянул изо всех сил, едва не опрокинувшись на спину. Тяжелый агрегат сдвинулся с жутким скрипом, похожим на последний всхлип умирающего. Пот заливал лоб, кровь билась в висках; Максим вновь потянул, освободил часть стены за древним чудищем, включил фонарик на мобильном телефоне. Темнота рассеялась.
На грязном бетоне стены вырисовывался прямоугольник того же размера, что и задняя стенка машины. Брикеты кроваво-красного цвета, скрепленные цементом, как будто запечатывали проход.
Максим так резко распрямился, что едва не потерял равновесие; сердце готово было взорваться, на лице появилось выражение панического ужаса. Он обвел взглядом стеллаж справа. Два больших металлических ящика, несколько мотков колючей проволоки, разводной ключ, а за двумя небольшими банками лака с помятыми боками – рукоять молотка. Максим протянул руку между двумя полками и схватился за нее.
Он оттащил стиральную машину подальше, чтобы можно было сделать замах и ударить по стене. Адреналин удвоил его силы. Ярость делала каждый следующий удар мощнее предыдущего – казалось, что дрожит весь дом. Прибежавшая на шум Мари Савиньи крикнула:
– Господи помилуй, что вы делаете?!
Глаза несчастной женщины вылезали из орбит, она морщилась от боли, врезавшейся в мозг при каждом ударе по стене.
Максим не стал отвечать и доломал оставшуюся часть стенки, ужасаясь мысли о том, что придется лезть в темную дыру. Пыль танцевала в луче фонарика. Он решился и присел на корточки.
Внутри оказалось именно то,
