Я жила в плену - Флориан Дениссон
– Подождите! – крикнула Виктория, вцепившись в рукав его куртки. – Куда вы?
Максим последний раз взглянул ей в лицо. Глаза его налились кровью.
– Я услышал все, что хотел, – ледяным тоном ответил он.
– Нет! – завопила Виктория, пытаясь его задержать. – Вы не можете вот так уйти! Куда вы собрались?
– В бригаду.
– Где Энцо? – еще громче закричала она.
– Срок задержания еще не истек, я…
– Не-е-ет!
Виктория рухнула на пол, Родольф с Инес кинулись ее поднимать.
– Он убьет меня, Максим! Найдет и убьет! Закончит то, что начал.
После секундного колебания Максим покачал головой и шагнул за дверь. Крики и рыдания Виктории звучали все глуше, пока он шел к машине.
Он сел за руль и сдал назад, положил правую руку на спинку пассажирского сиденья, повернул голову и увидел сквозь грязное стекло Шварцмана. Тот бежал, пыхтя и отдуваясь, и через несколько секунд постучал в окно.
Максим поставил машину на ручник, положил руки на руль и раздраженно выдохнул. Родольф жестом попросил опустить стекло, Максим сделал это, прикрыв на мгновение глаза и приготовившись слушать.
– Энцо Клеман все еще у вас в предвариловке?
– Что это меняет?
– Вы ведь слышали историю Виктории?
Монсо кивнул, и Шварцман продолжил:
– Нельзя бросить малышку на произвол судьбы! Я работаю pro bono[23], Инес тоже. Я, конечно, не филантроп и прекрасно понимаю, что благодаря журналистам заработаю раз в сто больше обычного гонорара. То же и Инес. Все деньги идут прямо на счет Виктории. Мадам уверена, что Smartmedia снова всех обойдет по части новостей, а этому сегодня цены нет. Вы производите впечатление разумного человека и можете понять, что мир не чисто черный или белый.
Максим крепче сжал руль и глубоко вздохнул. Противно, когда тебя учит жить неряшливый адвокат, но последняя фраза Шварцмана задела его. Вернулись обрывочные картинки из детства, он вспомнил, на какие нарушения закона пришлось пойти Анри Саже, чтобы вырвать его, Максима, из когтей секты, где они с сестрой по воле родителей провели около десяти лет. Чисто черный или белый. Сегодня это выражение опошлено, звучит высокомерно, почти слащаво – так говорит каждый, кто не хочет отвечать за свои действия, – но адвокат прав. Все не так просто, не по-манихейски. Максим – жандарм, он знает, как тонка грань. Его цель благороднее: он борется с несправедливостью. Разве не справедливо, что молодая женщина, которой еще нет тридцати, хочет использовать алчность окружающего мира, чтобы изменить свою жизнь после многих лет мучений? От обмана пострадает только ее совесть. Больше никто.
Максим встряхнулся и спросил:
– Вы ведь догнали меня не ради того, чтобы просветить насчет своей бесплатной работы?
– Энцо Клеман у вас, да или нет? – с ухмылкой переспросил адвокат.
– Ненадолго.
– Устройте мне встречу с высшими чинами. Думаю, мне есть что предложить прокурору Республики. У вас в камере сидит один из крупнейших наркоторговцев Европы – я уверен, можно повести дело так, чтобы Виктории не пришлось менять свою версию событий.
Максим почему-то подумал о Павловски и его попытках продвинуться по службе ради того, чтобы сделать правдой ложь, рассказанную покойному отцу. И об Элоди, вернувшейся в его жизнь. И о том, что Ассия Ларше способна, несмотря ни на что, понять историю Виктории Савиньи.
– Садитесь! – бросил он адвокату.
42
Три месяца спустя
Лейтенант Ассия Ларше вызвала Бориса и Максима в свой кабинет. Из комнаты отдыха доносился запах кофе, и Монсо вспомнил, что Ассия встала очень рано и ушла, не позавтракав. Он уже знал, зачем она их собрала, но виду не показывал.
Три месяца назад он привез в бригаду адвоката Виктории, и дело Савиньи приняло совсем другой оборот. Собственно расследованием они больше не занимались, и связывало это дело с бригадой только присутствие в одной из камер предварительного заключения Энцо Клемана. Шварцман провел переговоры с Ассией, приехала прокурор, и больше никого в тайну не посвятили. Задержанного очень быстро передали команде, которая напоминала скорее банду наемников, чем полицейских. О деле Савиньи и об Энцо Клемане никто больше не заговаривал, если не считать перешептываний в коридоре и сплетен за закрытыми дверями.
Кое-что Максим узнал, так сказать, на подушке, но Ассия пообещала рассказать все, как только получит формальное разрешение, и он не настаивал.
Лейтенант пригласила напарников сесть и выдержала паузу, зажмурившись и отхлебывая кофе.
– Я позвала вас, чтобы объясниться и изложить официальную версию дела Савиньи, прежде чем газеты напечатают свою.
Борис и глазом не моргнул. Ассия откашлялась и продолжила:
– Как вам наверняка уже известно, первая версия показаний Виктории Савиньи неточно отражала реальное положение дел. Однако суд не стал обвинять ее в лжесвидетельстве и заключил с ней сделку, освободив от ответственности в обмен на полную информацию об Энцо Клемане и его сети наркотрафика и торговле людьми. Судьи решили, что взять под стражу наркобарона важнее, чем наказать молодую женщину за вранье, тем более что ее вымысел никому не навредил.
Ассия поднесла к губам чашку. На лице Павловски отразилось изумление пополам с яростью.
– А как быть с годами, которые жандармерия потратила впустую, разыскивая пропавшую? Кто вернет деньги налогоплательщикам? – спросил он, всплеснув руками.
Ассия сделала еще несколько глотков и ответила:
– Мне кажется, статьи Smartmedia нанесли достаточно вреда жандармерии, нет? Кем мы будем выглядеть в глазах этих самых налогоплательщиков? Шутами гороховыми, которые повелись на рассказ девчонки? Той самой, на чей след мы не могли выйти одиннадцать лет! Хотите знать мое мнение? Давайте забудем об этом деле, жандармерия и весь юридический корпус потратили на него достаточно времени. Даже более чем достаточно. Нам есть чем заняться, согласитесь?
Ассия имела в виду новое дело, занимавшее бригаду со вчерашнего вечера. Двух маленьких девочек нашли рядом с горящей машиной посреди пшеничного поля. Их связали проволокой, но старшая, к счастью, сумела освободиться и увела подальше вторую малышку до того, как огонь перекинулся на них.
Максим вспомнил фразу, сказанную на прощание Викторией: «Мою историю вытеснит новый скандал». В данном случае одна гнусная история вытеснила другую.
– А что с Энцо Клеманом?
Максим задал этот вопрос ради Бориса – ему самому любовница кое-что уже объяснила.
– Экстрадировали в Италию, через несколько дней состоится суд, а потом его вернут во Францию – здесь с ним еще не закончили. Ему с приспешниками грозит ну очень большой тюремный срок. Всего были арестованы двадцать семь человек, конфисковали
