Я жила в плену - Флориан Дениссон
Виктория задышала спокойнее, вытерла мокрое лицо и сказала:
– Энцо меня бил. Так было не всегда, но в последние годы все пошло наперекосяк. Он становился все непредсказуемее… могло случиться непоправимое.
Максим слушал внимательно, пытаясь не выдать своего замешательства. Рассказ Виктории категорически не совпадал с официальной версией. Неужели одиннадцать лет, проведенных в плену у маньяка, бесповоротно лишили ее рассудка?
– Ты скрывала Энцо от родителей? Из-за встреч с ним ты врала, что проводишь время с подругой, с Орели Шаппаз?
Виктория нахмурилась, медленно повернула голову и хрипло выдавила:
– Вы не поняли. Меня не похищали. Все одиннадцать лет я жила с Энцо.
40
Легкий ветерок играл с волосами Виктории, шевеля пряди. Открывавшийся с балкона вид успокаивал, но тяжелые серые тучи далеко за горами сулили дождливый вечер. Молодая женщина предложила Максиму белого вина, он отказался, и она налила себе полный бокал, как будто хотела компенсировать его нежелание составить ей компанию. Лицо утратило выражение беззащитности, Виктория посерьезнела и продолжила рассказ:
– Я была до безумия в него влюблена. Энцо с братом несколько раз проводили лето в Анси, и в две тысячи девятом я наконец осмелилась признаться ему в своих чувствах. Я считала его мужчиной своей жизни, и в некотором смысле так и было много лет, но в пятнадцать мы склонны приукрашивать реальность… В семье у нас все было плохо. Ну вы же видели моих родителей? Мне казалось, что у меня крадут лучшие годы, и, когда Энцо объявил, что ему пора возвращаться, ведь каникулы подошли к концу, я сломалась. Не могла даже подумать о расставании с ним хоть на секунду, не хотела ждать еще год, чтобы снова увидеться. При мысли о его отъезде я начинала задыхаться, как при панической атаке. Энцо был для меня всем, я могла бы прозакладывать душу ради него, в нем заключались мой мир и мое спасение. Только Энцо мог вырвать меня из холодной семьи святош, где любви удостаивался один Всевышний.
Виктория подняла глаза к потолку, глотнула вина и вернулась к печальному повествованию:
– И я сбежала. Спряталась в багажнике его маленького автомобиля и объявилась на первой остановке. Сначала Энцо растерялся, но он тоже был страстно в меня влюблен, поэтому улыбнулся, обнял и пообещал, что мы никогда не расстанемся. И мы и правда больше не расставались. В первые годы жили в Швейцарии, потом, когда припекло, переехали в Италию.
Максим воспользовался короткой паузой в разговоре, чтобы высказать накипевшее:
– Все вокруг думали, что тебя похитили или что похуже! Твои родители, друзья, жандармерия искали тебя, из кожи вон лезли…
– Вы пообещали не судить, – перебила его Виктория.
Он вздохнул и зажмурился:
– И правда, обещал… Я просто пытаюсь понять. Ты знала, как отчаянно тебя ищут?
– Если честно, я об этом не думала. – Она пожала плечами. – Мой мир заключался в Энцо, мы были счастливы – это все, что мне было нужно, и я не углублялась. С родителями особой близости никогда не было, я не скучала ни по матери, ни по отцу, затолкала прошлое в самый дальний уголок сознания и думать о нем забыла. Я даже не смотрела французские новости по телевизору. Мы с Энцо все время переезжали, я беспокоилась о нем и его… деятельности, а не за близких.
Монсо нахмурился:
– О чем ты?
Виктория откашлялась, глядя в пол, и Максиму вдруг показалось, что ее рассказ сейчас примет другой оборот.
– Энцо оказался крупным наркоторговцем. Нет, когда мы познакомились, он был мелким дилером, но очень быстро поднялся и в итоге стал контролировать бо́льшую часть европейского рынка наркотиков. Видимо, я тогда умела отделять личное от остального. Сейчас я бы назвала это «смотреть в другую сторону». Зато я видела, что Энцо много зарабатывает, мы живем в роскоши, удовлетворяем любые желания, а значит, живя с ним, я не буду знать забот до конца своих дней. Я бы соврала, сказав, что мне не нравилась моя жизнь. Мой мужчина без памяти любил меня, был всемогущ и готов исполнить мои самые безумные мечты. Счастье длилось три года, может, четыре, а после переезда все покатилось в ад.
Виктория помолчала, глядя на озеро и щурясь под ветерком, Максим молчал и терпеливо ждал продолжения.
– Энцо, с его размахом торговли, стал слишком заметен. Он купил огромное имение в Итальянских Альпах и выстроил там роскошную, почти неприступную резиденцию. Это была моя золоченая клетка. Тюрьма. Примерно пять лет назад он захотел внедриться на другие рынки, ему пришлось много разъезжать. Энцо отсутствовал по полгода, а когда возвращался домой, все чаще впадал в паранойю. Стал жесток с братом, своими людьми, со мной. Куда же без этого… Потом я узнала, что он занимается сутенерством, торгует женщинами, хотела возмутиться, протестовать, но он быстро объяснил, кто из нас главный, кто контролирует нашу жизнь. Я была заперта в роскошной крепости, родители много лет считали меня мертвой, весь мир сузился до Энцо… Оставалось молчать, и это я умела лучше всего. Отворачиваться и забывать.
Виктория залпом допила вино, потянулась за бутылкой, наполнила бокал до краев и посмотрела в глаза Монсо. Смотрела долго, прежде чем продолжить:
– Как-то раз у него случился грандиозный облом – полиция разгромила один из важнейших дилерских пунктов, – и после этого он стал вести себя невероятно агрессивно и жестоко.
Максим подумал о рейде таможенников в Лавашей, но оставил вопросы на потом.
– Я хотела все это прекратить, бросить его, уехать, но европейского наркобарона просто так не бросишь, это невозможно. Я жила в аду до того дня, когда он перешел черту – избил меня. Последний удар был слишком сильным. Я упала, он решил, что убил меня, запаниковал и приказал брату избавиться от тела. Я оказалась в багажнике автомобиля. Через какое-то время, придя в себя, я начала колотить ногами в крышку. Брат Энцо остановился, открыл багажник и убедился, что я жива. Эмманюэль все это время жил с нами, и я относилась к нему как к родному брату. Думаю, он был в меня влюблен, менял подружек, но при мне никогда о них не говорил. В последние годы мы флиртовали и едва не пошли дальше, но оба слишком боялись Энцо. Когда он помог мне вылезти из багажника, я начала плакать, умоляла о пощаде, просила его сказать брату, что он выполнил приказ, а
