Я жила в плену - Флориан Дениссон
Борис нахмурился, обдумывая предложение.
– Тебе конец. Признайся и давай с этим покончим.
Максим с трудом сглотнул и ответил:
– Я преподнесу тебе «крота» на блюдечке, и мы как ни в чем не бывало вернемся в отдел. Возможно, с этим ты и впрямь сумеешь сойти за шефа бригады, и отец будет наконец по праву тобой гордиться.
Услышав эти слова, Борис напрягся. Его глаза метали молнии, но в глубине плескался страх, а воротник рубашки вздрагивал в такт биению сердца. Максим попал точно в цель.
– Слушай, Борис, у каждого из нас есть свои секреты и свои причины, и я понимаю, зачем ты сказал родителям о повышении. Хотел, чтобы отец ушел с мыслью…
– Как ты узнал? – Борис вскочил; глаза у него увлажнились.
– «Крот» – это Алмейда. – Макс сознательно проигнорировал вопрос напарника.
– Откуда мне знать, что ты не врешь?
– Я специально распространил дезинформацию о расследовании – якобы конфиденциальные сведения. Для каждого из вас была своя версия истории, в каждой я менял одну деталь – так называемое прошлое биологического отца Виктории Савиньи. На следующее утро из заголовков на первой полосе газет я узнал имя «крота».
Борис вроде бы взял себя в руки и задал следующий вопрос:
– A что ты забыл здесь, Максим? – И он посмотрел в глаза напарнику.
– Это номер нашего задержанного.
– Чтоб ты провалился! – Павловски стукнул кулаком по ладони.
– У меня есть все основания считать, что Энцо Клеман связан с Викторией, но, если дожидаться, когда эксперты подтвердят мою правоту и передадут дело коллегам, истечет срок задержания и Клеман выйдет на свободу.
– Что это меняет?
– Если этот человек окажется на свободе, Виктория будет в большой опасности.
Борис наморщил нос и прищурился. Максим достал из внутреннего кармана поляроидный снимок и помахал им перед лицом напарника:
– Объясню тебе мою теорию, Борис, но пообещай, что дашь мне довести дело до конца. Если ничего не выйдет, сдашь нас обоих – и Алмейду, и меня.
– Знаешь, что бывает с легавыми, сдающими коллег?
– Ты не хочешь навести порядок в хозяйстве?
Борис отвернулся, скрипнув зубами, выдержал долгую паузу и наконец произнес:
– Предупреждаю: если твоя гипотеза окажется фуфлом, для тебя начнется долгий путь в ад.
Максим поднес фотографию к лицу Павловски и указал пальцем на предмет, который тот мгновенно узнал.
38
Борис внимательно выслушал объяснения Максима, и напряжение отпустило его. Ни тот ни другой больше не заговаривали ни о «Резиденции Пульман», ни о том, как Монсо узнал секрет напарника. В обычных обстоятельствах Павловски не терпел, если кто-то брал над ним верх и припасал против него козырь в рукаве. Он считал себя хозяином собственной судьбы, и ему было трудно смириться с мыслью, что напарник – этот «свободный электрон», не соблюдающий протокола, – раскусил его. Воспоминания о перестрелке в Лавашей были еще свежи. Максим не задумываясь прикрыл его своим телом. Монсо оказался совсем не таким, каким представлялся; Борис проникся к нему глубоким уважением и понимал, чем ему обязан. Младший лейтенант никогда не одобрял методов работы напарника, его раздражало, что интуицию ставят выше железобетонных доказательств, однако, выслушав рассказ в номере отеля, где их присутствие нарушало не одно предписание протокола, Павловски поверил в изложенную теорию. Монсо – угрюмый тип, у него странные взгляды на жизнь, но он хороший сыщик. Возможно, даже лучше Бориса.
Павловски принял к сведению информацию о «кроте» и вернулся в отдел, предоставив напарнику действовать.
* * *
Максим отправился к Савиньи, надеясь на встречу с Викторией, но мать девушки рассказала о визите адвоката, который устроил в доме переполох, и о том, что муж становится все агрессивнее и очень много пьет, так что, может, оно и к лучшему, пусть девочка будет подальше от безумия, в котором погрязла семья. Мари сообщила, что дочь, уехав с адвокатом, потом долго не давала о себе знать. Мать уже забеспокоилась, но Виктория в конце концов позвонила. Мари настаивала на встрече, умоляла сказать, где девушка поселилась, и та назвала адрес, взяв с матери слово никому его не выдавать. Но ведь Максим – жандарм и хочет найти похитителя Виктории, который столько лет держал ее в заточении, значит слово можно нарушить. Женщина успокаивала себя мыслью, что необходимо пролить свет на эту историю, правда должна восторжествовать, а виновные – предстать перед судом.
* * *
Вернувшись на службу, Борис всячески оттягивал момент освобождения Энцо Клемана, чтобы Максим успел проверить свою теорию. Не исключено, что на сей раз тот оказался прав, – может, интуиция и не подвела: что-то здесь нечисто. Павловски вспомнил найденную в сумке задержанного поляроидную карточку, на которой Энцо с матерью позируют неизвестному фотографу в день спортивной победы юноши, а за их улыбками скрывается грязная правда, которая может взорваться десятилетия спустя. При мысли об этом у Павловски кружилась голова, он почти хотел, чтобы Максим ошибся. В противном случае скоро взорвется бомба.
* * *
Квартал, где поселилась Виктория, располагался ближе к озеру. Максим сбросил скорость и поставил машину на тротуаре у ограды. Он выключил двигатель, прислонился затылком к подголовнику, сделал дыхательные упражнения и достал телефон. Листая видеогалерею, он нашел запись, сделанную в день первой беседы с Викторией. Максим тогда воспользовался долгой паузой в разговоре и спрятал смартфон среди безделушек на комоде в гостиной. Так у них оказалась запись, сделанная втайне от всех. Он собирался просмотреть ее глазами синерголога в надежде заметить в ответах Виктории детали, могущие насторожить следователей, но, поскольку дело передали расследователям из Шамбери, отложил это до лучших времен.
Через несколько минут начался интересовавший его фрагмент. Слева появилась Эмма и объявила, что дом взяли в осаду журналисты, потом протянула руку к Максиму, чтобы передать ему цепочку с медальоном, найденную в покореженной машине. Он показал цепочку Виктории, и на ее лицо сразу вернулась улыбка. Максим прекрасно помнил этот момент, он заметил, что молодая женщина, не проявлявшая желания общаться, все время трогала шею, как будто нащупывала потерянное украшение, и попросил Эмму поискать. Он предположил, что цепочка могла расстегнуться при аварии, и не ошибся. Виктория, получив свою цепочку, успокоилась, и Максиму с Борисом удалось наладить разговор. Теперь, просматривая запись, он понял, что ошибся. Все дело в точной, очень точной хронологии.
Он вернул запись на нужный момент, снова появилась Эмма и произнесла свою реплику о журналистах.
Он нажал на паузу, раздвинул экран и максимально увеличил
