Я жила в плену - Флориан Дениссон
Вот он, ответ. Простой вопрос хронологии. Еще доля секунды – и улыбку можно было бы интерпретировать совсем иначе, но тогда этот факт ускользнул от его внимания.
Сейчас он понимал, что улыбка скрывала совершенно иное объяснение, которое вполне укладывалось в его теорию. Хорошо, что Борис пошел ему навстречу. Виктория улыбалась не потому, что ей вернули любимую цацку. Она радовалась, что ее возвращение после одиннадцати долгих лет отсутствия возбудило средства массовой информации и сюда съехались журналисты со всей страны. На остановленном кадре высветилась лицевая асимметрия. С правой стороны – ее используют при общении с другими людьми – веко полузакрыто, правая бровь и губы чуть поджаты в знак смирения и благодарности. С левой – глаз широко открыт и блестит почти лукаво, бровь красиво изогнута, а уголок губ приподнят и напоминает запятую, знак полного удовлетворения. Как интерпретировать эту реакцию, присущую кому угодно, только не жертве? Максим не верил, что Виктория – опытная манипуляторша, но, чтобы все прояснить, необходимо было столкнуть девушку с ее собственными противоречиями.
* * *
Въезд на территорию преграждали высокие металлические ворота. На домофоне имелись только цифры, что гарантировало обитателям жилого комплекса полную анонимность. Максим, получивший наводку от Мари, набрал номер 104. Женский электронный голос сообщил, что вызов выполняется.
– Слушаю.
Он легко узнал застенчивый голос Виктории.
– Это аджюдан Монсо из жандармерии Анси, помнишь меня?
Ответ прозвучал не сразу.
– Как вы узнали, что я здесь? – спросила она почти раздраженно.
– Нам нужно поговорить, это важно.
– Обратитесь к моему адвокату, я ни с кем напрямую не общаюсь.
Она повесила трубку.
Максим огляделся, желая убедиться, что никто за ним не следит. В подобном гетто для богатых обычно есть хотя бы один охранник или возможность мгновенно связаться с охранной фирмой. Нужно встретиться с Викторией во что бы то ни стало, а значит, Максим так или иначе рискует нарваться на неприятности.
Он снова нажал кнопку. Девушка ответила сразу.
– Отстаньте от меня! – крикнула она, и репродуктор присвистнул.
– Я должен поговорить с тобой об Энцо Клемане.
Максим почувствовал, что она колеблется.
– Обсудите это с господином Шварцманом, – наконец произнесла она, и в этот момент Максим заметил на панели с кнопками микрокамеру.
Он достал из кармана снимок, поднес его к электронному глазу и показал пальцем на шею матери Энцо Клемана.
– Это та самая цепочка, которую тебе принесла моя коллега. – (Пауза.) – Почему ты носишь украшение, принадлежащее матери этого человека? Кто такой Энцо Клеман?
Он услышал ее дыхание, над стеной зажегся оранжевый огонек, и створки ворот поехали в разные стороны.
39
Дверь квартиры медленно распахнулась, и Максим увидел Викторию, совсем не похожую на ту молодую женщину, которую он несколько дней назад оставил в родительском доме. Идеально подстриженная челка, в меру накрашенное лицо, умело подведенные глаза, строгое элегантное платье и лакированные туфли с закругленными носами составляли законченный образ. Она знаком пригласила Монсо внутрь, он вошел, и его сразу потянуло к широким окнам, откуда открывался фантастический вид на озеро.
Комната, где, кроме углового дивана и стола на шесть персон, не было другой мебели, казалась огромной. Максим заметил, что с кухонных шкафчиков, стоявших вдоль левой стены, не везде снята пленка. Он повернулся, смерил хозяйку взглядом и спросил:
– Что можешь рассказать об Энцо Клемане?
Глаза Виктории наполнились слезами, она прикусила нижнюю губу.
– Не хотите присесть?
– Если пообещаешь все объяснить, обязательно присяду, – доброжелательным тоном ответил он.
– Так будет удобнее, – сказала она, сокрушенно кивнув, и указала рукой на диван.
Все в ее манере говорить, двигаться, в лицевых тиках подтверждало, что девушка собирается сделать тяжелые признания. Она долго молчала, но теперь ощутила физическую потребность снять груз с души. Максим сел, утонув в мягких подушках, Виктория взяла стул и устроилась напротив.
Она сидела посреди гостиной, спрятав сплетенные пальцы в коленях, чуть склонив голову, и глядела печально; сейчас она походила на приговоренную к казни преступницу, решившую облегчить душу.
Максим дал ей время собраться с силами.
– Цепочка, которую вы нашли, – начала она наконец голосом почти хрустальным, – принадлежала матери Энцо, он подарил ее мне.
Максим недоверчиво прищурился. Ему трудно было поверить, что молодая женщина, которая одиннадцать лет провела в плену, могла каким-то неведомым способом общаться с парнем. Или любым другим человеком. Впрочем, вполне вероятно, что они познакомились до похищения: Клеман показал на допросе в жандармерии, что до 2005 года жил в этих местах.
– Кто он для тебя, Виктория? – нетерпеливо спросил Максим.
Лицо девушки исказилось, печаль пересилила страх, и она зарыдала. Слезы текли по пальцам, по хрупким запястьям, падали на серые плитки пола. Максим и хотел бы подойти, погладить ее по плечу, но счел контрпродуктивным вторжение в личное пространство Виктории, а потому просто ждал, когда она успокоится.
Через несколько минут она откашлялась и продолжила:
– Не знаю, что со мной будет, если я все расскажу.
– Не попробуешь – не узнаешь. Виктория, я не буду ничего обещать, пока тебя не выслушаю, – скажу лишь, что осуждать не стану. Я полицейский, мне нужна только истина.
Измученное лицо осветила робкая улыбка.
– Энцо был моим парнем, но вы уже в курсе, раз пришли.
Максим промолчал.
– Я боюсь, что он найдет меня.
Виктория снова заплакала, прикрыв лицо ладонью.
– Ты поэтому спряталась здесь? – спросил Максим.
Она кивнула, и Монсо продолжил:
– Вчера вечером кто-то поджег лес за домом твоих родителей, и мы почти уверены, что это его рук дело.
Виктория напряглась, печаль исчезла из глаз, остался только ужас; густые брови взлетели вверх, как два домика.
– Где он? – сдавленно спросила она.
– Задержан, но скоро выйдет, – нехотя ответил Максим.
Виктория вскочила и кинулась к двери, Максим успел остановить ее, схватив за запястье.
– Куда ты собралась?
– Мне нельзя здесь оставаться, это слишком опасно!
Она вырвалась и кинулась в комнату по правой стороне короткого коридора, открыла дверцу большого шкафа, достала дорожную сумку, швырнула ее на кровать и потрясла головой, что-то беззвучно шепча. B порыве панического безумия девушка заталкивала в сумку блузки прямо с плечиками.
– Виктория, я здесь, ты в безопасности! – попытался вразумить ее Монсо.
Она как будто не услышала и продолжила судорожно собираться, часто и тяжело дыша. Максим медленно подошел, положил руки ей на плечи; она зарыдала, но бросила лихорадочные сборы, и он сумел довести ее до кровати и усадить.
– Если расскажешь мне все, я сумею тебя защитить, – веско произнес Максим.
В этот момент он и впрямь надеялся, что сумеет сдержать
