Убежище - Нора Робертс
– А здесь ты это чувствуешь?
– Да. Каждый день. Я не хочу играть, по крайней мере – не сейчас. У меня душа не лежит к актерству, а никто из нашей семьи не относится к этому как к просто работе. Я хочу чего-то другого. Она будет думать, что победила. Но мы будем знать, что это не так, и, возможно, она на этом успокоится. Богатый муж, у которого есть деньги и влияние, сможет купить ей несколько ролей и продвинуть по социальной лестнице.
– А ты и правда хорошо ее знаешь. – Он отошел в сторону и посмотрел на море. – Я был с ней больше десяти лет, искал оправдания, старался не замечать.
– Из-за меня. Я знаю, ты любил ее, но ты закрывал глаза или искал оправдания из-за меня. Иначе ты бы никогда не отдал ей столько лет.
– Не знаю.
– С тех пор из-за меня у тебя не было серьезных отношений.
Он быстро обернулся.
– Нет, не вини себя. Дело во мне. Проблемы с доверием, – сказал он и подошел к дочери. – Думаю, я имею на это право.
– Я бы сказала, что да. Но мне ты можешь доверять, пап. Доверься мне настолько, чтобы отпустить.
– Сложнее всего. – Он притянул ее к себе. – Я собираюсь часто наведываться в Нью-Йорк. Тебе придется с этим смириться. Ты же понимаешь, что твой дедушка будет приезжать, а теперь в два раза чаще, потому что не только Лили, но сразу обе его девочки будут жить на другом побережье.
– Вы лучшие.
– Каждый день я буду ждать от тебя сообщения и звонка каждую неделю. Сообщения в первый месяц. А звонки – всегда.
– Я согласна.
Он положил подбородок ей на макушку и уже начал по ней скучать.
Глава тринадцатая
Нью-Йорк Сити
Первые несколько недель в Нью-Йорке Кейт жила в Верхнем Вест-Сайде, где у Лили была своя квартира. Если она выбиралась дальше, то проводила время с Лили, тетями и двоюродными братьями.
Поскольку зимняя нью-йоркская погода стала настоящим шоком для ее организма, ей не особенно хотелось куда-нибудь выходить. Но в конце концов она все-таки вышла – и так закуталась, что вероятность быть узнанной равнялась нулю, – и ей понравилось гулять по городу, созданному для прогулок. Вдали от тропинок и тихих дорог Майо, длинные авеню, забитые перекрестки, множество магазинов, кафе, ресторанов – все это призывало к исследованию.
К тому времени, как в воздухе появился смутный намек на весну, она обрела уверенность в себе и полюбила вкус свободы.
Через двоюродных братьев она познакомилась с людьми своего возраста. Большинство из них ее происхождение не впечатляло, а актеры тех поколений, что ее отец и дед, казались им такими же древними, как Моисей.
Ей это нравилось.
Она научилась быстро ходить, как местная, и после нескольких оплошностей научилась ориентироваться в метро. Такси она предпочитала долгие прогулки или поездки на метро, и то и другое казалось ей полным очарования.
Столько голосов, акцентов, языков. Столько разных стилей и образов. И главное – никто не обращал на нее особого внимания.
С тех пор как перед отъездом из Лос-Анджелеса Кейт снова отдала себя в руки Джино, она щеголяла объемной ровной стрижкой с челкой-шторкой.
Временами она едва узнавала себя.
Кейт нравилось заглядывать в театр на репетиции к Лили два-три раза в неделю, просто сидеть там на корточках и наблюдать за тем, как продвигается подготовка. И опять голоса, громкие и раскатистые бродвейские голоса, летящие вверх, в зал и обратно.
Наблюдая за очередной сценой, она подумала, что смех у Лили (или у Мэйм) очень раскатистый. Некоторые актеры просто рождены для того, чтобы играть определенные роли. По мнению Кейт, Мэйм безраздельно принадлежала Лили.
Она достала телефон (всегда отключенный на время репетиции) и отправила сообщение отцу:
«Новости из Нью-Йорка. Наблюдаю, как режиссер и актерский состав прорабатывают нюансы в пятой сцене первого акта. Сейчас на сцене только Мэйми и Вера. На Лили легинсы, на Мэриан Кин джинсы, но, клянусь, представить их в костюмах – проще простого. К твоему сведению, Мими, персональной ассистентке Лили, пришлось лететь обратно в Лос-Анджелес, чтобы помочь своей маме. Она сломала лодыжку. Так что я ее подменяю. Скажи дедушке, что Лили в восторге от того, что он приедет на следующей неделе. Она скучает по нему, и я скучаю. По тебе тоже. Кстати, я собираюсь сделать татуировку на руке и проколоть язык. Шучу. Или нет?»
Усмехнувшись самой себе, она отправила сообщение. Затем сложила руки на сиденье впереди, уткнулась в них подбородком и принялась наблюдать за тем, как рождается волшебство.
Когда они закончили, а режиссер начал совещаться с хореографом и режиссером-постановщиком, Лили подозвала Кейт.
– Ты все еще здесь, Кейт?
– Да.
Подхватив свою массивную сумку, Кейт встала, вышла вперед и оказалась в поле зрения Лили.
– Поднимайся на сцену.
Кейт направилась к дверям с левой стороны, прошла по коридору и поднялась в помещение, где хористы разминались и распевались перед следующим номером. Уже запустив руку в сумку, она пошла направо к сцене.
– Протеиновый батончик, вода комнатной температуры.
Лили взяла и то, и то.
– Мими испугается, что может потерять работу.
– Просто забочусь о бабуле, пока ассистентка не вернулась.
– Мне пригодится твоя помощь.
Лили опустилась на складной стул, вытянула ноги и немного покрутила лодыжками.
– Со временем забываешь, сколько сил требует театр, а музыкальный театр и того больше.
– Хочешь, я запишу тебя на массаж? Могу позвать Билла на шесть вечера, я уже проверила – он свободен, и на полвосьмого заказать пенне и хороший салат из «Луиджи». Углеводы – друзья энергии.
– Боже мой, девочка, ты чудо.
– Это все Мими и ее подробные инструкции; электронная таблица и огромный список контактов – это чудо.
– И как мне достался массажист по имени Билл? Его должны были звать Эстебаном или Свеном.
Кейт пошевелила пальцами.
– Волшебные руки, если я правильно помню.
– Они у него действительно волшебные. Пригласи его. А теперь скажи мне, что ты думаешь. Как у нас дела?
– Предельно честно?
– О боже.
Собравшись с духом, Лили подняла глаза на сцену:
– Давай.
– Я знаю, что прежде ты не встречалась и уж тем более не работала с Мэриан. Как и с Тодом, Брэндоном и юным Патриком. А зрители должны поверить, что Мэйми с Верой всю жизнь были лучшими подругами, а Патрик – любовь всей твоей жизни.
– Ну
