Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова
Супруг заверил Сюли, что шапку набекрень носить не будет, но ситуацию оценил как тяжёлую.
— Да, я влип, дорогая жёнушка, — признал Сюаньжень, — но искренне надеюсь, что тот выбор супруги, что я сделал сам, не окажется ошибочным, и ты поможешь мне выбраться из беды без потерь. Сю Бань сказал, что у этих императорских особ есть женихи — Вэй Хуэй из Цзинчжао, Пэй Сюнь из Пуяна и Ян Цзяо из Хэдуна. Поскольку их трое на две невесты, значит, свой выбор принцессы ещё не сделали, и борьба может пойти не на шутку. Я, конечно, учую убийцу за пару ли, а отравителя — за все пять, но ни нюх, ни боевые искусства не помогут мне отделаться от принцесс.
— А может, возьмешь их в жены? Породнишься с императором? — усмехнулась Сюли.
— Хочешь умыть лапки и бросить меня в беде? — прямо спросил супруг наглую лисицу.
— Да чем же я тебе помочь-то могу? — сощурив умные глазки, поинтересовалась Сюли.
— Идейка есть одна. Сю Бань уверенно сказал, что девицы меня в покое не оставят. Не знаю, когда это может случиться, но явно не сегодня ночью и не завтра утром: обе девицы в страшенном похмелье. И это время надо использовать с толком.
— И что хочешь сделать?
— Проберёмся в их покои и немного пошалим, да так, чтобы девицам не до приключений было в ближайшие месяцы. Но трогать их нельзя: всё же императорские родственницы. Просто напакостим.
Предложение «напакостить» было встречено Сюли с улыбкой, в которой через удивительную красоту юной богини на миг промелькнул истинный облик Суянской Лисы: глумливый, наглый и издевательский.
— Как скажешь, дорогой супруг, — тихо проурчала нахалка, мгновенно сменив притворный гнев на искреннюю милость. — Однако давай заключим пари.
— И о чём будем спорить? — удивился Сюаньжень.
— Кто придумает более остроумную пакость! Ты займешься одной принцессой, я другой, а потом сравним результаты. А Юншэнь и Шэн рассудят нас.
— И что получит выигравший в этом споре?
— Что захочет….
— Соблазнительно…
На город уже спустилась ночь. Выкликали вторую стражу. Ночное небо Поднебесной над Чанъанью походило на сияющую серебряную парчу. Небесная река Тянь-хэ, Млечный Путь, казалась первообразом Хуанхэ: они «сливались» где-то на краю света, и их течение на земле и на Небе рассыпало вокруг мириады капель хрустальной воды и яшмовых звёзд.
Императорский дворец возвышался в центре города мощной твердыней. Несмотря на комендантский час и отсутствие людей на улицах, отряды стражников тот и дело проходили по пустому двору и обходили дворец со всех сторон и патрулировали окрестные улицы. Однако две лисы, тихо, на мягких лапках прошедшие за отрядом и растворившиеся напротив боковой стены дворца, замечены не были.
Да и как заметить в темноте бесплотную тень?
— Ты уверен, что найдешь их покои? — спросила в тишине длинного коридора Сюли.
Сюаньжень злобно хрюкнул.
— Конечно, они же три часа возле меня воняли, я и сам их вонью насквозь пропитался. Здесь на север, потом повернём на северо-восток. Сюда. Вот покои принцессы Ичэн. А Ли Чэнъань проживает вот там, в третьем павильоне на юго-востоке, во внутреннем дворе. Оттуда и сейчас несёт рвотой и парами чжоусского вина. Не слышишь, что ли?
— Слышу, что там кого-то стошнило, но откуда мне знать, ту ли принцессу мутит?
— Ту самую. В любом случае, я возьмусь за принцессу Ичэн, а тебе оставлю принцессу Чэнъань. Но помни: никакого членовредительства!
— Помню-помню…
Встретились обе лисы через полчаса в дворцовом саду. Туда не заходили патрули стражников, и, укрывшись в тени деревьев, они полностью потерялись из виду.
— Ну и как?
— Всё отлично. Надеюсь, на празднике Холодной еды ты сможешь здорово повеселиться.
— И что же ты придумала?
— Это секрет…
Глава 34. «Цуй». 萃 Скопление
Правитель прибыл в храм предков.
Великое жертвоприношение. Упорство без конца.
Сборище: шум и хаос. В покоях смех — нечего бояться.
Дашь увлечь себя, и будет счастье, и хулы не будет.
Воссоединение и вздохи!
Жалобы и стоны, следы до насморка.
Праздник Холодной еды, основанный в память о жестокой глупости правителя[1], всегда отмечался в апреле. В течение трех дней не разрешалось разводить костры, разогревать или есть горячую пищу. Это было время почитания предков и приведения в порядок могил.
Праздник по приказу императора уже несколько лет справлялся одновременно с Цинмином, который брал своё начало от церемоний жертвоприношений у могил древних императоров и полководцев во времена династии Чжоу. Тогда высшие представители власти и чиновники обращались к величественным предкам и просили благословить страну, послать процветание, мир и хороший урожай.
Через день после ночного приключения двух наглых лисиц, когда Сюли и Юншэнь украшали входные ворота ветвями ивы, как Гуаньинь, которая отпугивала ими злых духов, готовили нити-соломки саньцзы из солёного теста, которые ели холодными, приправляя семенами кунжута, и чуньбин, весенние блинчики с начинкой из лука и овощей, посыльный передал их мужьям, молодым чиновникам магистрата, приглашение от Сю Баня на императорский праздник.
Отказаться от такого приглашения можно было только в том случае, если чиновник лежал на смертном одре или был абсолютно равнодушен к своей карьере. Когда они явились в магистрат, Сю Бань поведал Сюаньженю, что раньше, при прошлом императоре, в этот день устраивались развлечения с игрой в куджу и стрельбой из лука. А десять лет назад император Чжунцзун заставил своих главных министров перетягивать канат и хохотал, как безумный, когда старейшие чиновники упали в пыль.
По счастью, при новом императора эту практику оставили.
При нынешнем императоре все чиновники двора, облачённые в ритуальное платье цзифу — для жертвоприношений в храмах государственных культов, собирались для почитания предков императора, а потом обязаны были посетить пир во дворце, где в изобилии подавали цинтуань, клецки-пампушки из клейкого риса, полыни или травы ячменя. Круглые сладковатые зеленые шарики были начинены сладкими бобами. Гостей пира также ждали каша из цветков персика и улитки цинминло с имбирем в соевом соусе, сладкие финиковые кексы и печенье.
Ван Шэн смотрел на Сюаньженя с некоторой жалостью и опаской. Накануне дома за чаем они обсудили сложившуюся ситуацию с принцессами, которую Шэн оценивал ничуть не лучше Сю Баня и считал, что друг в опасности, пусть и незначительной. Он хорошо помнил возможности хулицзина ещё по происшествию в Суяне, но понимал: того, что Сюаньжень мог позволить себе на вилле Фей Ян, он не сможет повторить при императорском дворе.
Однако сам Сюаньжень был безмятежен и бесстрастен,
