Убежище - Нора Робертс
– Ты? Сахар?
– Снять стресс. – И с этими словами Дарли принялась рыться в сумочке. – Стратегический запас.
Кейт уставилась на пачку, которую вытащила Дарли.
– Ризпис – это стратегический запас?
– Не суди меня строго. – Дарли развернула конфету и протянула пачку Кейт. – Что будешь делать?
– Еще не знаю.
Но, как ни странно, посиделки в дурацком свитере в компании подруги и конфет ее немного успокоили.
– Я собираюсь закончить начатое и сделать все, что в моих силах. Не могу говорить об этом с семьей, не сейчас. Они все время беспокоятся, и мне от этого не легче.
– К черту их – не твою семью. Остальных.
– Мне жаль себя, – призналась Кейт. – «Точно может быть» вот-вот выйдет на экраны, а я не смогу участвовать в промотуре. Не смогу пойти на премьеру и подвергнуть себя и родных еще большему стрессу.
– Это того не стоит.
– Это правда. – Она оперлась на локоть, подперев подбородок кулаком. – После возвращения из Ирландии я ни с кем не целовалась.
– Ой.
Кейт взяла пригоршню конфет.
– Умру девственницей.
– Не получится. Не с твоим-то лицом, ногами и раздражающим позитивом.
Кейт фыркнула и съела конфету.
– Но ты припозднилась, даже учитывая твою маленькую грудь.
– И не говори. – Она вдруг обнаружила, что способна улыбаться и говорить искренне. – Я правда по тебе скучала.
– Взаимно.
– И хватит, хватит уже обо мне. Расскажи лучше, что у тебя происходит, чтобы я могла еще и завидовать тебе.
Кейт оглянулась на стук в дверь.
– Вас ждут на съемочной площадке, мисс Салливан.
– Прости, блин. Я всю встречу проревела тебе в жилетку.
– Пойду выжимать. Слушай, как насчет того, чтобы встретиться? Я могла бы прийти к тебе домой.
– Это было бы здорово. Серьезно.
Они вышли вместе. Дарли обняла Кейт за талию, и Кейт сделала то же самое.
– Я бы повеселилась, посмотрела, как ты работаешь, но мне нужно бежать. Вечером у меня свидание с красавчиком.
– Зараза.
Дарли рассмеялась и ушла.
Не прошло и суток, как таблоид напечатал зернистую фотографию нежных объятий двух девушек с заголовком:
ГОЛЛИВУДСКИЕ ЛЮБИМИЦЫ ВЛЮБЛЕНЫ?
Тайный роман Дарли и Кейт
В «желтой» статье с предположениями о том, что за время съемок в «Точно может быть» актрисы сблизились и стали больше чем просто подругами, включили комментарий Шарлотты: «Я поддерживаю дочь, каким бы ни был ее образ жизни, какой бы ни была ее ориентация. Сердце хочет того, чего хочет сердце. И мое сердце желает Кейтлин только счастья».
Ей пришлось это проглотить; а какой у нее был выбор? Но это необъяснимо ранило ее.
И когда она пропустила свои реплики в ключевой сцене пять дублей подряд, она поняла, что что-то сломалось.
– Простите. – Слезы подступили к глазам. – Мне просто нужно…
– Обед, – объявил Маккой. – Кейт, можно тебя на минутку?
«Я не буду плакать», – пообещала она себе. Она не могла, не хотела плакать и стать одной из тех чересчур эмоциональных, сверхчувствительных актеров, которые не могут вынести критику.
– Простите, – снова сказала она, стоя в декорациях кухни.
Декорации отражали то, что творилось у нее внутри, – хаос. В этом и заключался смысл сцены, которую она испортила несколько дублей подряд.
– Присаживайся.
Он указал на пол и опустился рядом с ней, скрестив ноги.
С непривычки Кейт замешкалась, но все же села рядом.
– Я знаю реплики, – начала она, – я знаю сцену. Я не знаю, что со мной.
– Зато я знаю. Ты где-то далеко, а тебе нужно быть здесь. Голова тут ни при чем, Кейт. Дело не только в репликах, ты не показываешь эмоции, разочарование, гнев, которые приводят к взрыву. Ты просто живешь этим.
– Я могу лучше.
– Придется. Что бы тебя ни беспокоило, мне нужно, чтобы ты от этого избавилась. Ты должна быть твердой и не позволять этим таблоидам лезть в твою жизнь.
– Я пытаюсь! Она льет по мне слезы в «Голливудских признаниях», мне нужно стать жестче. Рыдает на шоу Джоуи Риверса – закаляйся, Кейт. Журнал «Секреты знаменитостей» публикует ее сопли на обложке? Не думай об этом, Кейт, просто будь тверже. И далее по списку.
Она вскочила на ноги, вскинула руки. Боже, как ей хотелось что-нибудь бросить, разбить.
Крушить все подряд.
– И теперь, после нескольких недель травли, еще и это? У меня даже не может быть подруги? Кого-то, с кем я могу поговорить по душам и не оказаться на дне сточной канавы? А что, если бы я или Дарли действительно были лесбиянками, то не могли бы в этом признаться? Какой ущерб это нанесло бы тому, кто все еще пытается понять, кем он является? Я знаю, что такое случается, ясно? Стать тверже? Черт возьми. Вся моя жизнь проходит за стенами дедушкиного дома и студии. У меня нет жизни. Я не могу выйти на улицу и купить пиццу или пройтись по магазинам, сходить на концерт, в кино. Они не оставят меня в покое. Им не все равно. Потому что я их золотая дойная корова. И для нее я тоже золотая дойная корова.
Она стояла, сжав кулаки, слезы злости текли по щекам, а дыхание было прерывистым.
Не отрывая взгляда от ее лица, Маккой кивнул.
– Скажу тебе вот что. Первое: как человек, отец, друг. Ты все сказала верно. И ты имеешь право расстраиваться, уставать и беситься. Это нечестно, неправильно и неприлично.
Он снова похлопал по полу и подождал, пока она, с явной неохотой, снова сядет.
– Я ничего не говорил тебе о Шарлотте Дюпон. Возможно, это было ошибкой, поэтому скажу сейчас. Она отвратительна. Во всех отношениях, на всех уровнях, как ни посмотри, отвратительна, и я сожалею о том, что случилось с тобой и происходит до сих пор. Ты этого не заслуживаешь.
– Жизнь – это не то, что можно заслужить. Я поняла это очень рано.
– Полезный урок, – согласился он. – Но я надеюсь, что она получит то, что заслуживает. Меня больше волнует не содержание статьи, а то, как кому-то удалось сделать эту фотографию. Хочу, чтобы ты знала, что у меня было несколько серьезных разговоров с охраной.
– Ладно. Хорошо. Я не должна была вываливать все это на вас. Это не ваша вина.
– Подожди. Теперь второе: говорю как режиссер. Используй эти эмоции, разочарование, ярость. Именно это я хочу увидеть. Иди поешь что-нибудь, поправь грим, а потом возвращайся на съемочную площадку и выдай мне все. Отплати ей той же монетой. Отплати и выдай мне эмоции.
Так она и сделала: осталась в образе и впредь
