Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова
Ли взглянул и лицо его вытянулось.
— Что это? Я правильно понял? Они перед смертью… наелись дерьма? Как это возможно? За тридцать лет службы такого ни разу не видел…
— Да, но ещё странней этого крышка гроба из дерева циньша. Его запах специфичен, и я могу проследить, откуда она взялась. Идите за мной.
Сюаньжень выскочил за ворота и понёсся на северо-запад. Остановился под старой ивой и указал на разрытый могильный холм.
— Что скажете? Плита отсюда. Но посмотрите вокруг. Похоже, убитые осквернили эти могилы и были наказаны за это. Иначе ничего не объяснить. Поднять плиту весом в три-четыре даня, пронести её целых два ли и убить ею человек не может. А уж накормить свою жертву дерьмом — может только оскорблённый дух. И тление! Оно явно превосходит все физические обыкновения. И следов человека нет, зато запах распада просто в нос шибает.
— Логично. Я в своей практике никогда не сталкивался с духами, но эта гробовая доска и меня впечатлила. Вес неподъемный, а между тем убили именно ею. Но Юань Цяньяо прав: шум поднимать не следует: всё-таки эти засранцы — родственники императора. Разглашение дурных обстоятельств не будет способствовать стабильности правления и нам не принесет ничего хорошего.
Чень Сюаньжень не спорил. Дурные дела надо пресекать, но делать их поводом разговоров и обсуждения толпы глупо.
— Вы правы, Ли. Так и поступим.
В итоге Ли Женьцы рассказал канцлерам о произошедшем. Чжан Цзячжэнь только сплюнул с досады, Сю Бань вздохнул, а Юань Цяньяо вызвал людей, чтобы вернуть крышку гроба в захоронение. Могилу привели в идеальный порядок и по просьбе Ван Шэна отслужили заупокойные по юаньгую Хань Юну. Ченя Сюаньженя и Ван Шэна поблагодарили за помощь, ещё раз попросили ни в коем случае не распространяться о происшествии, и отпустили домой — догуливать свадебный отпуск.
_______________________________________
[1] Эти призраки не могут ни покоиться с миром, ни перевоплощаться. Они бродят по миру живых как подавленные, беспокойные духи, которые постоянно стремятся загладить свои обиды.
[2] Потревоженный в могиле покойник.
Глава 31. «Да ю». 大有 Владение многими
Не будет взаимного вреда. Если нет корня беды, то и беда не случится.
Нагрузи большую телегу и поезжай.
Князь действует удачно для Сына Неба.
Низкий человек не справится.
Не будет богатства, не будет и вреда.
Эти пленные связаны вместе. Могущество, счастье.
С Неба исходит божественная помощь.
Сю Бань, довольный тем, что неприятный инцидент удалось так удачно замять, вызвался проводить их до дома.
— Господин Сю, ведь вы, как я понимаю, уже несколько десятилетий при дворе… — вежливо заговорил Сюаньжень.
— Да, в начале службы застал ещё императрицу У Цзетань, помню перевороты императрицы Вэй при прежнем императоре, когда сам чудом уцелел, помню и резню последнего года эры Сишей. В сравнении с прошлыми годами, мы сейчас довольно благополучны.
— Но как могло получиться, что наследники столь знатных родов: У Сюян, сын хоу Чена и принцессы Синду, и его друг Ву Тун, сын принцессы Динънань и хоу Ву Тунцао из Ланъя, могли вырасти подобными людьми? Когда невежественные простолюдины творят подобное, — это неудивительно, но отпрыски принцесс крови?
Сю Бань недоуменно пожал плечами.
— Вы ошибаетесь, юноша. Простолюдины такого вообще не творят. Именно в знатных семействах чаще всего происходит такое, что голодные духи и окрестные демоны пугаются. Конечно, далеко не всегда. Просто обычно потомкам знатных родов от рождения дают всё. Смысл их существования — получение удовольствия, а когда каждое желание удовлетворяется мгновенно, они просто не знают, что такое «добиваться желаемого». А когда хотеть уже нечего, наступает пресыщенность и скука. Но её же нужно чем-то заполнить? И тут начинаются опасные игры и действия.
Сюаньжень понимающе кивнул.
— Юань Цаньяо говорил именно об этом? Даосские блудные церемонии и тайные культы, пилюли бессмертия и преступные сожительства?
— Разумеется, — поморщился Сю Бань, — мы очень внимательно следим за искажениями в жизни потомков императорского гарема. Эта элита — закрытое для широкой публики общество. Внутренние правила и порядки, моральные устои и нравственные ценности в этих семьях зачастую известны лишь самим членам семей и их слугам. Они никогда не видели горя и лишений, и кичатся этим. Но горе учит жить…
Сюаньжень нахмурился.
— Выходит, родиться в знатной семье — проклятье Неба?
— Сами судите. Вот У Сюян. Честолюбивая принцесса Синду с рождения сына знала, чему его нужно обучать и как ему жить. Проще говоря, всё решили за него. Сначала он пытался противостоять матери, но впоследствии просто устал от жизни, навязанной родителями. Он не выдержал уровня высоких ожиданий и бесконечных требований матери. Принцесса Синду хотела, чтобы её сын вырос деятельным политиком при дворе, но она же превратила его в учившееся из-под палки ничтожество. Став подростком, У Сюян восстал, но что делать дальше, просто не знал, давно став человеком, которому ничего не нужно.
— А Ву Тун?
— Его отец Ву Тунцао — бывший канцлер. Большой человек. И Ву Тун постоянно ощущал себя ребёнком великого человека. Если сам Ву Тунцао считал себя элитой по причине жизненного успеха и своих усилий, то его сын считал себя элитой по праву рождения в семье великих людей. В его детском воображении отец был чем-то похож на всесильного бога, источником света, тепла и покоя, но он требовал беспрекословного поклонения и почитания. Но реальный Ву Тунцао богом не был и, видя никчемность собственного сынка, вёл себя жестоко и деспотично. Сын взбунтовался, стал равнодушен к попыткам отца задеть его или обидеть, и безразличен к любым требованиям родителей…
— Понимаю.
— В жизни вокруг Сюяна и Туна постоянно громоздились всевозможные яства, у каждого блюда стоял повар, который счастлив был угостить их. Также вокруг плясали слуги и уборщики, которые в нужный момент убирали за ними посуду, или подливали им в чашу вина. И детям казалось, что это нормальная жизнь: они просто не понимали тех, кто не хотел им угождать. Понятно, что такие всегда рискуют быть уничтоженным той явью, в которой никто не стремится понять чьи-то нужды и в которой никто не радуется возможности кому-то услужить. При этом такие редко озлоблены, они даже протест выражают …
— Пытаясь обгадить чужие могилы?
— Да, на большее их не хватает. Но есть и куда худшие люди, не осознающие свой никчемности, считающие, что
