Я оставляю тебя в живых - Флориан Дениссон
– Чутье подсказывает мне, что он был искренен. Во всяком случае, когда говорил про Детей Гайи, у него в глазах был страх. И на мой взгляд, этот страх вполне реален.
– Может, его друга держат в заложниках, а его самого используют, чтобы выполнить какую-то задачу. И кстати, ты вообще проверил его утверждения? Насчет тех дел, которые они с коллегой якобы разоблачили в Канаде?
– Честно говоря, Эло, пока не успел… Я задействован… Был задействован на двух делах об убийствах…
– Зачистка вероотступников… – почти неслышно снова выдохнула Элоди.
Потом она подняла на него глаза, и он увидел в них полыхающее пламя.
– Как-то уж слишком удобно, что все, о чем он нам рассказывал, произошло за границей, нет?
– Такое в наше время несложно проверить. Меня удивило бы, что он рискнул действовать вопреки собственным интересам, зная, что его слова наверняка сразу проверят.
– И ты уже это сделал?
Молчание.
Максим рассердился на себя: и в самом деле, он даже не попытался узнать, подкреплены ли слова Жереми Кобаняна хоть какими-нибудь реальными фактами. Максим просто оказал ему толику доверия. Допустил ли он ошибку?
– Если мы поищем и ничего не найдем, – продолжала Элоди, – этот тип может сказать, что это из-за влияния Детей Гайи, что им удалось замять дела и уничтожить статьи.
– Он как будто на это и намекал, – почесав затылок, заметил Максим.
Комната снова погрузилась в тревожную тишину. Максим окинул сестру долгим внимательным взглядом. Он всматривался, пытаясь проникнуть в самую глубину ее глаз. Что-то не вязалось. Она реагировала как-то непривычно. Казалась слишком недоверчивой и взбудораженной – маловероятно, что она выложила все начистоту.
– Я чувствую, что ты о чем-то умалчиваешь, – бросил Максим.
Долю секунды Элоди еще выдерживала его мрачный взгляд, но потом сдалась. Она разрыдалась, он бросился к сестре и горячо обнял. Максим чувствовал у себя на шее ее мокрые щеки, от ее перемежающегося горькими всхлипами дыхания его сердце рвалось в клочья. Ему казалось, будто он держит в ладонях выпавшего из гнезда птенца. Максим осыпал поцелуями голову сестры, а затем, на этот раз уже спокойнее, вернулся к теме:
– Элоди, ты можешь рассказать мне все. Пока я здесь, с тобой ничего не случится, обещаю.
Она несколько раз всхлипнула и утерла слезы рукавом свитера:
– Макс, я боюсь.
– Кто-то причинил тебе зло? Тебе угрожали? – встревоженно спросил он.
Элоди пожала плечами и разрыдалась еще сильнее.
– Может, кто-то из Детей Гайи сделал попытку снова выйти с тобой на связь?
– Не впрямую… Но вот уже несколько дней я чувствую, что за мной следят. У меня впечатление, что люди, с которыми я сталкиваюсь на улице, как-то подозрительно смотрят на меня. К тому же я получила довольно странные сообщения насчет сдачи садового домика… Не знаю, может, я все и выдумала, но мне страшно, что я превращаюсь в настоящего параноика…
Максим еще крепче ее обнял.
– Ты думаешь, тебя считают вероотступницей? – спросил он, чувствуя, как его внутренности снова сжимаются в комок.
Элоди не ответила, но легонько кивнула.
30
Зазвонил будильник, и в темноте гостиной замаячили какие-то тени. Раздалось мяуканье, и, открыв глаза, Максим увидел двух спящих на одеяле кошек; три другие уже были на подступах к дивану и не спускали с хозяина голодных взглядов. Скрипнула дверца лаза, и в квартиру проник еще один представитель семейства кошачьих. Можно подумать, у них в желудке часы.
Стоило ему шелохнуться, как две его ночные подружки спрыгнули на пол и принялись потягиваться. Прежде чем заварить себе чай, он наполнил миски кошачьим кормом для всего зверинца.
Поставив чайник, Максим поднялся по лестнице на один марш и просунул голову в приоткрытую дверь спальни. На подушке в обрамлении длинных волос виднелось лицо Элоди. Глаза были закрыты, а одеяло мерно поднималось в такт дыханию. Накануне, после их разговора, Максим решил не оставлять ее одну и предложил переночевать у него.
Максим уже заканчивал завтракать, когда в комнате появилась встрепанная и сонная Элоди.
– Мне не хотелось будить тебя в такую рань, – шепотом сказал он.
– Не беспокойся, я успела выспаться.
Максим указал на стул и придвинул к сестре пачку хлопьев и молоко. Пока она замедленными движениями наполняла себе плошку, он молча наблюдал.
– Я тут пораскинул мозгами, – начал Максим. – Ты сказала, что несколько месяцев назад в общину Анси прибыл великий вестник, верно?
Элоди ограничилась кивком.
– Я хочу с ним переговорить.
Элоди замерла и громко сглотнула.
– Вчера ты сказал, что тебя отстранили от расследования…
– Забудь о дознании. Теперь это мое личное дело. И если я получу хоть малейшее доказательство, то поставлю в известность отдел расследований. Как ты думаешь, смогу я побеседовать с ним один на один?
В задумчивости Элоди провела рукой по волосам.
– Сомневаюсь, что у тебя получится, но почему бы не попробовать.
– Ты мне поможешь?
– Попытай счастья. Единственный способ увидеться с ним – отправиться прямо туда, где он живет. Во владениях Детей Гайи есть потайной вход через калитку с кодом. Я его знаю на память, так что, если он не поменялся, на их территорию ты войдешь.
* * *
Следуя подробным указаниями Элоди, Максим добрался до места и припарковал машину на обочине дороги, которая огибала озеро Анси. Он обнаружил указанную сестрой просеку, протиснулся между двумя раскидистыми кустами и очень скоро оказался на узкой прямой тропинке под сенью огромных елей, густые ветви которых не пропускали солнечный свет.
Вскоре путь ему преградила металлическая калитка с закрепленным на ней цифровым табло. Максим достал из кармана клочок бристольской бумаги, на котором Элоди нацарапала последовательность из четырех цифр. Прежде чем ввести код, Максим затаил дыхание. Еще через секунду замок щелкнул и открылся.
Проникнув в сад огромного поместья, Максим как будто попал в какой-то другой мир. Почти сверхъестественно зеленый газон мог бы служить полем для гольфа. Цветочные клумбы и аккуратно, со вкусом постриженные зеленые изгороди выглядели ухоженными; прекрасная картина, отметил Максим, наверняка плоды трудов профессионального садовника. Слева свежеотшлифованный наплавной мост протянул над озером свою стрелу к сине-белому судну, пришвартованному к одной из опор, торчащих над водной гладью. Справа несколько коротких маршей каменной лестницы вели к подножию огромного белого дома в неоколониальном стиле; фасад выходил многочисленными окнами прямо на озеро. Вид изнутри должен быть великолепный, подумал Максим. К этому соображению
