Крик полуночной цикады - Ольга Михайлова
— Ты цел, Шэн? Где это мы?
— На вилле Фей Ян, — спокойно откликнулся Ван Шэн, — Тебе надо умыться и прийти в себя. Я не нашел халата для тебя: на внутреннем дворе все павильоны закрыты. Выпей вина и умойся.
Сюаньжень нахмурился.
— А зачем мне пить вино?
— Ты что, совсем ничего не помнишь?
Сюаньжень растерялся, но постарался улыбнуться.
— Что-то смутно вспоминается, но как в тумане. Лапы тигра, костры, крики и хруст какой-то… Что тут было-то?
— Лапы тигра? Боги… Умойся и иди за мной.
Сюаньжень решил не спорить, умылся, глотнул немного вина из принесённого Шэном кувшина, закутался в одеяло и двинулся следом за другом. Шэн открыл ворота, ведущие во внешний двор, и отодвинулся. Сюаньжень с любопытством выглянул наружу и остолбенел. Весь двор представлял собой жуткое зрелище поля брани после огромного сражения: окровавленная трава и почерневшая земля, останки тел, буревшие свернувшейся кровью, разбросанные повсюду конечности и четыре дюжины человеческих голов, но не отрезанных, а словно оторванных от плеч зубами обезумевшего тигра. Некоторые головы были обуглены и безволосы, но некоторые, отброшенные в углы двора, уцелели от пожара. Над всем двором витали запахи смерти, земли, копоти и крови.
— Что это?
— Это ты меня спрашиваешь?
— Ты хочешь сказать, что … это… я устроил?
— Ну, это как сказать. Через полчаса после того, как меня приволокли сюда, через эту стену высотой в два чжана перемахнул огромный Лис размером с быка. Он ринулся на стражников, пооткусывал головы префекту и всем его присным, метался по двору как бешеный тигр, потом ударил хвостом по земле, отчего вспыхнул пожар! А потом ударом хвоста он выбил ворота во внутренний двор, там нашел кладовую, вытащил оттуда жбан вина и залпом выдул его, став на задние лапы. Напившись, увидел беседку и цинь в ней. На задних лапах подошёл к нему, начал, цепляя когтями струны, сочинять стихи на мотив «Фаньнюйюань». Устав драть глотку, лис свернулся калачиком на траве и захрапел, а при первых петухах обернулся тобой, пьяным и голым. Я не смог дотащить тебя до кровати, просто перекатил на циновку и укрыл одеялом, которое нашёл в доме.
Сюаньжень нахмурился. Рассказ Шэна звучал фантастично.
— И что я пел на мотив «Фаньнюйюань»? Не помнишь?
— Почему? Прекрасно помню.
Сад ночной освещён нефритовой луной,
О чём звенит, упоён, цинь своей струной?
Но об этом знает
Лишь Нефритовый Заяц.
Лунный свет. Он ничей.
Дорога на Гуаньчэн.
Светел и тих мой сад в призрачном свете лунном.
Я пою у окна. Звенят золотые струны.
И, полыхая, рдеют
в саду моем орхидеи.
— Ну… — Сюаньжень довольно улыбнулся, — стихи так… ничего. Но жбан вина? Залпом? Этого не может быть!
— Это ещё почему?
— Да как этот жбан мог в меня уместиться?
Ван Шэн счёл излишним обсуждать этот вопрос.
— Но зачем ты всё это сделал?
— За тебя испугался. Разозлился. Взбесился. Они же могли убить тебя! Но я не думал, что обернусь настоящим лисом, я видел внизу под собой огромные рыжие лапы, думал, тигриные… но и тогда ничего не понял.
— Ты неподражаем, Сюаньжень! Я — мёртвый дух, что мне стоило мёртвым прикинуться, или вселиться в префекта и приказать освободить себя?!
Сюаньжень пожал плечами и сказал, что он об этом как-то не подумал. По его виду было ясно, что он явно не думал и о сорока трупах за стеной.
— Что делать-то будем? — спросил Ван Шэн. — Сюда скоро нагрянут люди префекта. Нельзя, чтобы нас застали. Если они знают, что префект велел похитить меня и затащить сюда, у нас могут быть неприятности.
Сюаньжень был спокоен, как облака над храмом Вечной истины.
— Какие неприятности? Они никогда не признаются, что знали о похищении ревизора из Имперского магистрата — за недонесение на такое полагается четвертование. А всё остальное нас вообще не касается: на виллу Фей Ян пробрались три голодных тигра, растерзали людей префекта и его самого, а мы-то тут причём? Успокойся: зубы Небесного лиса отличить от зубов тигра на этих шеях всё равно никто не сможет. Надо найти мне халат, и вернуться на постоялый двор. И давай пройдемся пешком: мне надо прогуляться, голова с похмелья и в самом деле гудит, как колокол в храме Ночной прохлады. Неужели я выжрал цклый жбан вина?
Он снова выбил дверь павильона, теперь ногой, исчез внутри и скоро вышел в скромном повседневном платье чанфу и чиновничьей шапке — гуане.
— Всё, пошли обратно. Тут всего несколько ли до города.
— Кстати, они кое-что говорили, пока ты не примчался сюда. Как я понял, Сунь Цзун связан в столице с неким Ду Цишанем из министерства финансов. Похоже, местный префект работал именно на него.
— Ну что же, тогда можно и откланяться. Впрочем, постой! Мы же чуть не забыли поклониться Суянской лисе!
_______________________________________________
[1] Час Змеи, время с 9 до 11 часов утра
[2] Час Обезьяны, время с 15 до 17 часов дня
Глава 25. «Цзе» 解 Освобождение
В поле поймаешь трёх лисиц,
найдешь золотой наконечник стрелы.
Множество нагруженных экипажей привлекут разбойников.
Друзья близко, с ними будет правда.
Связанный благородный человек обрёл свободу.
Упорство низкого человека.
Стоя на городской стене,
князь выпустил стрелу в сапсана и добыл его.
Они вошли в голод через южные ворота — незамеченными. На вопрос Ченя Сюаньженя, не в этом ли округе Суяна когда-то жила знаменитая Суянская лиса, стражник добродушно ухмыльнулся.
— Здесь, где же ещё? Надо пройти по этой тропинке пару ли, выйти к старому кладбищу, потом дойти до холма под горой, на отроге которой нацарапаны иероглифы 苏阳狐狸, «Лиса из Суяна». Да только нет её там давно. Ушла, видать…
— Ну, хоть на место поглядим…
Тропинка и вправду привела их к старому кладбищу и горному отрогу, перед которым возвышался небольшой холм. У подножия холма трава была основательно вытоптана, ижёлто-бурая земля изгибалась полукругом.
— Наверное, именно здесь сидели собаки, кланяясь лисе, — заметил
