Египтянин - Лейтон Грин
– Сколько мартини вы уже сегодня оприходовали?
– Я соврала, что и сама занимаюсь биотехнологиями, – продолжала Вероника. – Я достаточно нахваталась их жаргона, чтобы выглядеть убедительно, особенно в условиях языкового барьера. Да и мальчик неплохо говорит по-английски; я, собственно, потому и выбрала молодого. Ну, еще потому, что он такой милый. И получила от него очень интересную информацию.
– Слушаю.
Вероника наклонилась вперед.
– Никаких коммерческих тайн он мне не выдал, и сомневаюсь, что они вообще ему известны. Зато пожаловался, что каждый раз, когда намечается стоящее дело, исполнительный вице-президент по исследованиям забирает лучших ученых в свою личную лабораторию.
– Как интересно!
– Нет. Интересно будет дальше. Неделю назад этот вице-президент остановил работу над одним из ключевых проектов, взял нескольких ученых и снова был таков. Похоже, в компании недовольны.
– Значит, говорите, неделю назад?
– За время своей работы я узнала одну вещь: люди расскажут все что угодно, лишь бы условия были подходящими. Вообще всё. Потому что им самим хочется рассказать. Чем серьезнее тайна, тем сильнее желание. Это как деньги, которые карман жгут. Кстати, где находится лаборатория, тоже большой секрет, и его никто не знает. Ну, во всяком случае, парень, с которым я общалась, точно не в курсе.
Грей нахмурился.
– Но она не может быть далеко от личной виллы вице-президента, – добавила журналистка. – Он туда всегда ученых возит.
Сдержав вспышку эмоций, Грей как ни в чем не бывало отхлебнул пиво.
– Я так полагаю, вы раздобыли адрес?
Вероника сладко улыбнулась, допила мартини, встала и провела свободной рукой по руке Грея. Ощущение оказалось приятным, ладонь у нее была теплой и гладкой. Прежде чем Доминик успел как-то отреагировать, она сунула ему клочок бумаги. Грей опустил глаза. Это был билет на поезд.
– Встречаемся завтра в полдень у меня в отеле, – сказала она. – Прихватите свое снаряжение. У меня сегодня еще дела. И спасибо за выпивку.
Не дожидаясь ответа, она повернулась и пошла к отелю на другой стороне улицы.
19
Когда Номти в процессе разговора перевел взгляд на Аль-Мири, Джакс стал действовать. Только дурак или самовлюбленный садист оставит наемника, пусть даже жестоко избитого, несвязанным. Хотя справедливости ради стоит предположить, что Аль-Мири и Номти просто не в курсе его биографии.
Это они зря, стоило бы проверить.
Джаксу доводилось контактировать с самыми темными личностями планеты, среди которых имелись и торговцы оружием, и его производители. За годы службы Джакс приобрел много всевозможных весьма опасных приспособлений, и одно из них всегда было при нем. Пожалуй, решил он, сейчас самое время пустить в ход это оружие, припасенное на самый крайний случай.
Он кашлянул и снова сложился пополам, схватившись за бок, чтобы скрыть свои намерения. Левая рука скользнула в штаны, к трусам с пластиковой «ракушкой». Под ней в кармашке на крошечной молнии хранился флакончик с жидкостью.
Буквально через секунду Джакс извлек флакончик и отщелкнул большим пальцем миниатюрную крышечку. В колпачке скрывался клапан вроде тех, что бывают в лаке для волос. Теперь Джакс держал в руках мини-баллончик перцового спрея, который не найти даже при обыске с раздеванием.
Джакс встал. Аль-Мири показал на него пальцем, и Номти стремительно обернулся.
– Спорим, лучше бы тебе не опускать пистолет, – пробормотал Джакс, направил сопло баллончика в лицо Номти и нажал на клапан.
Струя жидкости брызнула коротышке на щеки и в глаза. Номти издал дикий, первобытный вой, упал и вцепился себе в лицо.
Это был не полицейский перцовый баллончик, а тот, который используют наемники. В нем содержалось не два процента активного капсикума, а все пятнадцать. Джаксу доводилось иметь дело с подобным составом, и он знал его действие: будто тебе держат веки, непрерывным потоком вливая в глаза соляную кислоту. На сегодня Номти отстрелялся.
Жидкости во флаконе хватало ровно на один пшик, поэтому Джакс отбросил его и задался целью добыть огнестрельное оружие. Он ожидал, что пистолет придется отбирать у Аль-Мири, но араб, подобрав подол мантии, выскользнул за дверь, как только Номти закричал. Похоже, он избегал физического противостояния и не желал спасать своих подручных, если тем грозил выстрел в лицо.
Джакс поспешил прочь из номера. Он исходил из того, что трое, которые его подстерегли, ошиваются где-то поблизости. Свобода дороже мести, поэтому Джакс не рискнул бы стрелять в Номти, переполошив персонал. Страшно жаль, что у него отобрали засапожный нож, а не то он бы с удовольствием перерезал недомерку горло.
В дальнем конце коридора мелькнула развевающаяся мантия Аль-Мири. Ее обладатель открыл дверь и шмыгнул в нее.
Где же его остальные приспешники? Не за ними ли он пошел? Джакс снова и снова жал на кнопку лифта; ожидание казалось бесконечным, в коридоре было тихо, как в молельне.
– Ну давай же, скорее!
Дверь, за которой скрылся Аль-Мири, распахнулась в то же мгновение, когда двери лифта разъехались в разные стороны и Джакс ввалился в кабину. Он нажал на кнопку, вернее, навалился на нее всем телом, как будто это могло ускорить дело. Из коридора доносились тяжелые шаги: кто-то быстро шел к лифту.
Шел. Почему не бежал?
Шаги приближались. Когда раздвижные двери уже почти сошлись, за их створки ухватились чьи-то пальцы. Джакс не отпускал кнопку, и пальцы в последний момент соскользнули. Повезло, что лифт оказался довольно старым и не таким чувствительным, как более современные модели.
Джакс глубоко вздохнул и стал прокручивать в голове разные сценарии того, что ждет его на первом этаже. Заодно он пытался понять, что, черт возьми, вообще происходит и кто, будь он неладен, хватался за двери лифта.
Потому что вцепившаяся в дверь рука, включая пальцы, была обмотана белыми бинтами, как у пострадавшего при пожаре.
20
На следующий день Грей приехал в отель Вероники к двенадцати часам, и они взяли такси до железнодорожного вокзала. Журналистка ткнула пальцем в карту: город, куда они ехали, лежал к востоку от столицы, на полпути к Черному морю.
Путешествие на поезде оказалось поразительным. Окружавшие Софию горы истаяли в бесконечные, поросшие лесом склоны, в складках и трещинах которых прятались деревеньки, словно каменные ребятишки выглядывали из-за зеленых юбок матерей.
Потом началась винная страна: терракотовые крыши, пасторальное спокойствие, поля пурпурного и коричневого цветов, прошитые виноградными лозами, оливковые деревья с серебристыми верхушками колышутся на ветру, и весь пейзаж укрыт нежной сиреневой дымкой мягкого солнца.
О Восточном блоке напоминали лишь попадавшиеся время от времени цементные трубы, которые извергали химическую грязь, – анахронизмы времен
