Я жила в плену - Флориан Дениссон
Виктория несколько долгих секунд смотрела ему в глаза, улыбнулась, взяла свой стакан и пошла следом.
– Ну наконец-то! – воскликнул темнобородый парень.
– Представляю вам… – Ее первый собеседник обратил на Викторию вопрошающий взгляд.
И тут девушку постарше осенило.
– Стоп-стоп-стоп! – Она нацелила палец на незнакомку. – Ну точно, это ты! Виктория Савиньи! Обалдеть, поверить не могу!
Десять лет назад эта фамилия некоторое время была на устах у всех: в деревне тяжело переживали исчезновение девочки. Одно время считалось, что в округе свирепствует похититель, причем уже давно, и родители долго держали дочерей – ровесниц пропавшей – на коротком поводке. Забыть фамилию Савиньи, отбросившую темную тень и на весь 2009 год, и на маленькую альпийскую деревню, было невозможно.
Голоса смолкли, тишину нарушали только грохотавшие колонки. Время словно бы зависло на губах Виктории, мир перестал вращаться в ожидании ее реакции. Она кивнула, и в помещение вернулся гомон, какой раздается на стадионе, когда арбитр назначает пенальти одной из команд и ее болельщики возмущаются, не жалея легких.
– Ух ты! Невероятно! Ладно, садись.
Парень подвинул стул, и Виктория робко примостилась на краешке. Все на нее пялились; вдруг показалось, что стены вот-вот раздавят ее. Она глотнула пива и ощутила, как обостряются чувства.
– Ты повсюду, подруга, в телике и в интернете! – сообщила другая девица. – Какой у тебя инстаграм?[9]
– Прекрати, Сонья! Не наседай, она явно не хочет об этом говорить. Меня, кстати, зовут Альбан.
Виктория снова кивнула и поспешила успокоить его:
– Все в порядке, Альбан, не беспокойтесь.
– Ну а я, значит, Сонья. Вот Дебора, но мы зовем ее Рири – из-за сходства с Рианной. Это Себастьян, а придурочный коротышка в конце стола – Пабло.
Молчаливый юнец с пробивающимися усиками – ни дать ни взять несовершеннолетний подросток – бросил в девушку зажигалкой, которая упала в стакан, и разозлившаяся Сонья потребовала еще пива.
– Вот так все время! – прокомментировал Альбан, пожав плечами.
Виктория чувствовала на себе взгляды ребят – любопытствующие, озадаченные, потрясенные: все жаждали ответов. История, связанная с молодой женщиной, так прочно засела в их головах, что они не могли говорить ни о чем другом. Виктории было приятно оказаться в центре внимания, тем более что все вели себя доброжелательно, а бесцеремонность была приметой возраста.
Она глотнула еще пива, насладилась его вкусом и спросила:
– Что обо мне говорят?
– Тебе вроде как удалось сбежать после десяти лет заточения… Дурдом! – Альбан схватился за голову, изобразив растерянность.
– После одиннадцати, – едва слышно поправила Виктория.
Дебора – общими со знаменитой певицей, уроженкой Барбадоса, у нее были несколько букв в имени – нависла грудью над столиком, как будто хотела оказаться ближе к знаменитости.
– Получается, у тебя нет ни инстаграма, ни снэпчата, ни тиктока? И ты даже не знаешь, что все это такое?
Альбан нахмурился и легонько толкнул девушку в лоб:
– Кончай, Рири! Прости эту дурочку, Виктория.
– Нет проблем, Альбан, забудь! И да, Рири, ты права – ничего этого у меня нет.
– Ты везучая! – вмешался Себастьян и поднял стакан, как будто предлагал чокнуться за этот шокирующий факт. – Послушай меня, подруга, заведи блог в инете или снэпчате – ты даже вообразить не можешь, сколько у тебя будет подписчиков.
– Завязывай, кому сказано! Взять тебе еще пива, Виктория? – спросил Альбан, поднимаясь с места.
Он потянул ее за руку, чтобы отвести в сторону, они сделали несколько шагов к опустевшей стойке, и Альбан продолжил, понизив голос:
– Надеюсь, ты извинишь моих приятелей. Понимаешь, мы тут со скуки дохнем, а ты – вроде как заезжая звезда. В кои веки раз о нашей деревне пишут во всех газетах, но все равно это не повод так себя вести. Еще раз извини.
– Не морочь себе голову, я не обижаюсь. Чувствую себя слегка потерянной, и мне легко с теми, кто общается без церемоний. Почти все вокруг ходят на цыпочках, задают миллион вопросов, а на мои не отвечают.
– Лишний повод прекратить совать нос не в свое дело!
Виктория на секунду зажмурилась, усмехнулась и дружеским жестом похлопала Альбана по плечу. Время словно бы остановило свой бег, а мир вокруг размылся. Молодая женщина утонула в глубине глаз собеседника и как будто коснулась его души. По ее позвоночнику пробежала дрожь, и она тряхнула головой, гоня прочь рождающееся чувство. В этот момент дверь открылась и в бар вошла женщина с осунувшимся, бледным от тревоги лицом. Мари Савиньи оглядела зал, увидела Викторию и вздохнула с облегчением.
– Дорогая! – воскликнула она, перекрывая музыку. – Я везде тебя искала!
Лицо молодой женщины замкнулось.
– Похоже, мой вечер окончен, – с сожалением сказала она Альбану.
– Понятно. Ладно, захочешь увидеться – знаешь, где нас найти, – буркнул он.
Виктория сухо улыбнулась и подошла к Мари; та крепко обняла дочь, и девушка не стала сопротивляться, но через несколько мгновений отстранилась и сказала:
– Удачно, что ты здесь, мне нечем расплатиться.
17
Его ритуал не менялся.
Сначала я ничего не понимала, но принимала участие в игре, думая, что так меня быстрее освободят. Я очень быстро поняла – увы! – что бунтовать бессмысленно.
Он приходил насиловать меня по средам и субботам.
За десять с лишним лет он ни разу не отступил от этого правила. Мне следовало быть готовой для него, то есть вымыться и сбрить все волосы на лобке. В камере – так я называла комнатушку в несколько квадратных метров – имелась небольшая мойка, и каждую неделю он приносил мыло, гель для интимной гигиены, чистое полотенце, а иногда и махровые салфетки.
Каждую среду и субботу он выдавал мне вещи, которые я надевала при нем, но вовсе не потому, что ему нравился процесс. Он меня контролировал, хотел убедиться, что я подчиняюсь точно и беспрекословно. Как только я была полностью готова, он превращался в животное.
Вначале я задумывалась, откуда вся эта одежда, но очень быстро пришла к выводу, что он берет ее у своей жены или любовницы. Однажды я даже заподозрила, что вещи носила его мать. Я много чего воображала. Насчет всего – и того, что он со мной делает, и причин, по которым я там оказалась. За 3908 дней можно все обдумать, поверьте на слово.
Чаще всего он приносил мне платья, от них пахло духами «Angel» Тьери Мюглера. Я сразу узнала запах – я их воровала в «Сефоре», продавала и покупала себе сигареты, шмотки и косметику. В те годы эти духи были бешено популярны.
А еще он притаскивал сексуальное
