Я жила в плену - Флориан Дениссон
Ошибаешься, дорогая, я променял гнездо разврата на кушетку психоаналитика! – мысленно усмехнулся он.
– Ты ведь знаешь, что с этим покончено. Просто завтра будет напряженный день и…
– Ладно, ладно, отдохни как следует. До завтра.
* * *
Фары его машины вспарывали ночную темень, освещая отлогую дорогу к дому. Он заметил, что из гостиной на улицу льется бледный свет. Значит, Элоди никуда не ушла. Сердце забилось сильнее, глаза увлажнились.
Он выключил двигатель и несколько долгих минут сидел, вглядываясь в бескрайний мрак за лобовым стеклом, потом вышел, неверными шагами побрел к дому и вдруг остановился как вкопанный. Вдалеке под тусклым фонарем застыло в неподвижности животное со сверкающими глазами-бусинами. Лиса. Свет ласкал дивный рыжий мех зверя, превращая его в сказочное существо. Максим затаил дыхание, замер, точно окаменел, – ему даже показалось, что вот-вот остановится сердце. Встреча продлилась несколько мгновений. Вдалеке, где-то в глубине леса за дорогой, хрустнула ветка, и лисица бесшумно и стремительно исчезла в кустах.
* * *
Максим постучал, объявляя о своем возвращении, и приоткрыл дверь.
– Это я, – сказал он мягким, успокаивающим тоном.
Элоди стояла, закутавшись в его старый халат поверх своей одежды, и Максим вгляделся в нее, желая убедиться, что перед ним живая, реальная женщина, его сестра. Гостиная купалась в теплом рассеянном свете. Элоди села на диван и знаком подозвала брата. Вся эта сцена внезапно показалась ему такой же нереальной, как недавняя встреча с лисой.
Гнетущая тишина затянулась, и он решился заговорить первым:
– Прости, что так поздно вернулся, но я на службе. Сама понимаешь, какая у нас работа, а…
– Понимаю, конечно понимаю! – перебила его Элоди. – Мой брат пошел по стопам Анри, и я рада. Ты всегда жаждал бороться с несправедливостью…
Она улыбнулась, и ее лучистый взгляд согрел Максиму душу.
– Чем занималась весь день?
– Долго спала. И думала.
– О чем?
Она тяжело вздохнула, прежде чем ответить:
– О том, что́ смогу сказать тебе после всех этих лет.
– Я тоже об этом думал, – признался Максим, не глядя на сестру.
И снова тишина накрыла обоих, как заклятие.
– Ты злишься, Максим? – наконец спросила Элоди. – Не можешь простить, что я не пошла с тобой? С тобой и Анри?
Он смотрел на нее, пытаясь справиться с сумбуром в мыслях.
– Я каждый день спрашивал себя, почему ты осталась. Я злился, еще как злился. Иногда пытался поставить себя на твое место, хотел понять, но ничего рационального в голову не приходило. Ненавидеть было проще. Но сегодня ты рядом, и я уже не понимаю, что думаю.
Элоди ладонью накрыла его руку, холодную, как у мраморной статуи:
– Я осталась ради мамы.
Максиму показалось, что его ткнули шокером.
– Я хотела защитить ее и надеялась однажды перевербовать.
У Максима перехватило дыхание. Беспощадное чувство вины, как хищный зверь, раздирало внутренности. Получается, он поступил как трус, бросив все и вся, предоставив матери и сестре самостоятельно справляться с судьбой? Сестра была старше, что еще ему оставалось? Он больше не мог терпеть жизнь, которая поджаривала их на медленном огне.
Максим вспомнил слова доктора Катарини. Отец вверг семью в ад, когда Максиму едва исполнилось четыре года; Максим был жертвой, как мать и Элоди.
Он с трудом сглотнул, посмотрел сестре прямо в глаза и спросил:
– У тебя получилось?
Она расслышала недоверие в его тоне и убрала руку.
– Переубедить маму? Я двадцать лет твердила одно и то же. Вглядись, Максим, мне сорок, а выгляжу я на шестьдесят!
Ее нервный смех вывел его из равновесия.
– И все эти годы я пыталась представить, что с тобой сталось, – дрожащим голосом продолжила Элоди. – Повторяла себе, что мне следовало бросить этих психов и отыскать тебя.
Скатившаяся по щеке слеза упала на обивку дивана.
– Теперь ты здесь, – мягко, успокоительно произнес Максим.
Она пожала плечами – ее лицо было невозможно печальным – и прижалась щекой к груди брата. Его сердце бухало в груди, как литавры симфонического оркестра. Он решился погладить сестру по волосам и нашел ощущение приятным. Элоди закрыла глаза и отдалась волшебству момента, о котором мечтала все годы разлуки.
– Я сегодня видел Анри, – сказал он.
Она чуть напряглась и отстранилась.
– Я пока ничего ему не сказал. Боялся, что ты можешь снова исчезнуть…
Элоди крепче обняла брата и через тонкую ткань футболки почувствовала рукой глубокие шрамы, располосовавшие его спину. Сувениры от «Гравити Зеро». Она не сумела сдержать рыдание.
В комнате было тихо, как в монастырской келье. Они почти час не размыкали объятий, как родные люди, которыми движет настоящая любовь.
Идиллию нарушил телефон Максима, вибрировавший с такой силой, что откликнулся даже диван.
Максим изогнулся, достал смартфон и ответил.
– Не отрываю от дела? – раздался голос Эммы.
– Слушаю тебя.
– Ассия призвала меня в офис.
Имя любовницы подействовало, как едкая кислота.
– Есть новости, – продолжила Эмма. – Мать Виктории Савиньи явилась и принесла в клюве кое-что, способное двинуть расследование вперед. Поверь моему слову, аж спина холодеет.
15
Инес Зиглер отправилась по адресу, который ей указали.
Золотистая латунная табличка на ограде подтвердила, что она пришла куда надо. Место напоминало холл любого провинциального здания, построенного в конце семидесятых. Угасающий свет дня создавал мрачную атмосферу. Через матовое стекло входной двери она различила силуэт, который уже видела в этот день, несколькими часами раньше. Каблучки ее ботильонов звонко цокали по коричневым плитам пола, пока она шла к темному углу, украшенному унылой пластмассовой имитацией кактуса.
– Не назначь я вам свидание сама, это место нагнало бы на меня страху. Кажется, поздновато для встречи?
– Рабочий день затянулся.
Журналистка прищурилась, вглядываясь в силуэт человека:
– Что будем делать? Поднимемся к тебе, пропустим стаканчик?
Где-то залаяла собака, по соседней улице проехала машина, и снова наступила мертвая тишина.
– Нет, это не мой дом, я не могу.
Инес пожала плечами и с трудом сдержала раздраженный вздох: новый контакт был крайне важен, следовало вести себя осмотрительно. Она постарается держать себя в руках, хоть это и нелегко.
– Ладно, как скажешь. – Инес достала из кармана плаща толстый крафтовый конверт. – Держи.
Тень схватила и мгновенно спрятала его за спиной,
