Безумный барон – 3 - Виктор Гросов
— Михаил, энергетическая отдача при столкновении с полем будет… несовместима с дальнейшим функционированием твоего биологического носителя, — с безразличием счетовода сообщила Искра.
— Плевать, — прошипел я, ощущая, как по подбородку течет горячая струйка крови из носа. — Просто скажи, хватит этого или нет?
Последовала пауза. Искра, кажется, впервые за все время действительно производила расчеты, а не язвила.
— Вероятность пробоя защитного поля — семнадцать целых, три десятых процента. Вероятность того, что твой носитель после этого распадется на составляющие… сто. Крайне невыгодное вложение.
Что ж, семнадцать процентов — это больше, чем ноль. А значит, надо пробовать. Я занес меч для удара, вкладывая в него все, что у меня осталось: свою ярость, свою боль, упакованную в архив, и холодную, мертвую пустоту, которая стала мной. Пора было платить по счетам. С процентами.
— Нет! — выкрикнула Арина, отрывая руки от барьера. Голос ее сорвался от отчаяния. — Не смей! Эта тварь жрет силу! Твою она сожрет точно так же!
Я бы и рад был ее послушать, однако внутренний механизм уже был запущен. Все звуки внешнего мира слились в единый, монотонный гул. Остались только я, мой меч и эта стена из преломленного света. И цель за ней.
Сделав шаг вперед, я всем телом вложился в удар — не выверенный взмах фехтовальщика, а отчаянный, первобытный замах дровосека, пытающегося одним махом срубить столетнее дерево. Со свистом, от которого, казалось, треснул сам воздух, Искра рассекла пространство. С острия сорвался сгусток концентрированной тьмы, похожий на каплю черных чернил в стакане воды, и ударил в радужную поверхность барьера.
И — ничего.
Вместо оглушительного взрыва, вместо звона разбитого стекла, вместо хоть какой-то отдачи, которая сломала бы мне руки, воцарилась тишина. Абсолютная, звенящая, издевательская. Мой сгусток пустоты, моя квинтэссенция голода и разрушения, просто коснулся поля и… всосался в него. Как капля воды в сухую землю. Без следа. Без единого всплеска.
Поле, однако, ответило. Оно не стало сильнее, не отразило атаку — оно изменилось. Радужные разводы на его поверхности на мгновение потускнели, а затем вспыхнули с новой силой. Своим новым, чужеродным зрением я увидел, что произошло: моя Пустота была не просто поглощена. Ее… переварили. Разобрали на составляющие и встроили в общую структуру защиты. Этот ублюдок создал идеальную ловушку, которая питалась самой сутью своих врагов. Ну вот и приехали. Мой ультимативный «удар возмездия» эта хреновина сожрала на завтрак и даже не поперхнулась. Похоже, в отделе жалоб и предложений сегодня выходной.
— Я же… говорила… — прошептала Арина, опускаясь на колени. Силы ее были на исходе.
За спиной раздался тяжелый, скрежещущий шаг. Один из ледяных истуканов, не спеша, подошел почти вплотную. Ратмира больше не было, и теперь ничто не мешало им закончить свою работу. Голем занес свой похожий на лезвие топора кулак.
— Арина! — заорал я, инстинктивно бросаясь к ней.
Но атака предназначалась не ей. Ледяной кулак с глухим, чавкающим звуком врезался в пол рядом с ней, выбивая из черного кристалла сноп острых, как бритва, осколков. Один из них полоснул меня по щеке, оставив глубокую, кровоточащую царапину. Они не убивали. Они играли.
Схватив Арину за руку, я рывком оттащил ее за ближайшую ледяную колонну. Голем не преследовал, просто остановился, повернув свою безликую башку в нашу сторону. Ждал.
Внутри меня что-то оборвалось. Не страх — его не было. А холодное, трезвое, математическое осознание проигрыша. Я посмотрел на этого безликого истукана, на несокрушимое поле, на силуэт Кассиана внутри него. Он все просчитал. Каждое наше действие, каждый отчаянный рывок был лишь частью его уравнения, неумолимо ведущего к одному-единственному результату.
— Еще раз! — прорычал я, снова поднимая меч. Упрямство, тупое, бычье упрямство, было единственным, что у меня осталось.
Упрямо, как муха, бьющаяся в стекло, я атаковал снова и снова, не желая верить в очевидное. Каждый раз сгусток тьмы беззвучно впитывался в проклятый барьер. После пятого удара ноги подогнулись, и я рухнул на одно колено, тяжело дыша. Изо рта и носа хлестала кровь. Искра в руке стала тяжелой, как наковальня, а черные вены на руках потускнели, втягиваясь обратно под кожу. Внутренний голод заткнулся, поняв, что обеда не будет, зато боль, до этого надежно запертая в архиве, начала просачиваться наружу, затапливая сознание тупой, ноющей волной.
Опустив руки, я прошептал в пустоту:
— И это все? Вот так просто?
Впервые за все это время силуэт внутри кристалла шевельнулся. Кассиан медленно, с каким-то даже ленивым достоинством, повернул голову в мою сторону. Взгляд инженера, который смотрит на остановившийся механизм, — бесстрастный, полный не торжества, а лишь констатации неизбежного. И тут он сделал то, чего я не ожидал. Часть поглощенной от моих атак энергии отделилась от поля и тонким, иссиня-черным лучом ударила в голема, что стоял ближе всего к нам. Истукан задрожал, его гладкая поверхность пошла рябью. На наших глазах из его спины начали расти новые, еще более острые шипы, а руки превратились в длинные, зазубренные лезвия. Он не просто подлечил своего солдатика. Он его улучшил. За мой счет.
Вот это было уже не просто поражение. Это было унижение. Он показал мне, что я для него не враг. Я для него — ресурс. Батарейка.
«Вот и все, Ратмир, — пронеслось в голове. — Прости, мужик. Я не смог. Этот урод сделал из меня зарядку для своих игрушек».
Мы оказались в ловушке его безупречной, чудовищной логики, из которой не было выхода. И в этой мертвой, звенящей тишине, под безразличным взглядом нашего палача, оставалось только одно — ждать. Ждать, пока улучшенный за мой счет ледяной истукан сделает свой последний шаг.
Улучшенный за мой счет голем, теперь больше похожий на кошмарную помесь дикобраза и мясорубки, сделал шаг. Тяжелый, неотвратимый, скрежещущий. Я рухнул на задницу, прислонившись спиной к ледяной колонне, и бессильно смотрел на него. Искра лежала рядом, бесполезный кусок металла. Все. Финальный свисток, матч окончен, хозяева поля проиграли с разгромным счетом. В голове было пусто, как в казне разоренного баронства.
Я уже приготовился к тому, что эта ледяная тварь сейчас превратит меня в фарш, который потом аккуратно заморозят в брикеты, как вдруг что-то изменилось. Голем замер. Не потому, что получил новый приказ — он просто остановился, будто наткнулся на невидимую стену. Я поднял голову.
Арина.
Выпрямив спину, она стояла между мной и големом. Не в
