Весь твой, только твой эльф - Анна Жнец
Это было какое-то помешательство.
К утру Алари пришел в себя. В голове прояснилось. Нога вернула подвижность. Принц перестал обливаться по́том от малейшей нагрузки. На дне внутреннего резерва заплескалась магия, но пока ее было слишком мало.
Вид грубых веревок на хрупких запястьях истинной причинял почти физическую боль, но развязывать девушку Алари опасался. Вдруг красавица попытается сбежать? Догонит ли он ее со своей проклятой деревянной ногой? Нет, лучше не рисковать. Если он упустит свое сокровище, то от горя вырвет себе из горла кадык.
Пробуждения пленницы Алари ждал с содроганием. Понимал: та будет не в восторге от ситуации и ему придется объясняться. Но как можно объяснить похищение, если упоминать истинность нельзя? У него голова пухла, когда он об этом думал. Еще и постоянное возбуждение добавляло проблем.
Манящий аромат девушки туманил разум, мешал мыслить связно. Хотелось зарыться носом ей в волосы, коснуться кожи голыми пальцами, а не руками в перчатках. Хотелось сжать ее в объятиях, зацеловать, даже укусить. От одного только взгляда незнакомки по телу бежали волны удовольствия, и он готов был позорно излиться в собственные штаны. Безумие. Наваждение. Нездоровая, болезненная тяга.
Двести лет Алари прожил спокойно, а тут словно сошел с ума. Раньше женская красота его не трогала. Тело вспоминало о своих потребностях только по утрам, а сейчас даже ходить было неудобно, потому что внизу все набухло, отяжелело, стояло по стойке смирно. Все время. Каждую проклятую минуту. И он не знал, как погасить этот мучительный пожар в штанах.
Полегчало ему только после нападения хариба. Возбуждение не растаяло, но ослабло и стало терпимым. Теперь, когда все силы не уходили на то, чтобы держать себя в узде, можно было нормально поговорить с пленницей.
Не имея возможности сказать о своих чувствах прямо, Алари попытался на них намекнуть. Конечно, его намеки были прозрачнее, чем позволяли эльфийские законы, но и в ситуацию они попали необычную. Он вовсе не давил на свою избранницу. Ладно, давил. Давил. И прекрасно отдавал себе в этом отчет. Но то была война, на которой все средства хороши, ибо поражение равносильно смерти.
Слишком многое стоит на кону. Вся его жизнь сейчас в руках этой девушки. Голодный зверь в Алари не собирался выпускать добычу из лап. Она — его. Его! Столько лет ожидания не могли закончиться ничем. Он заслужил свое счастье. Заслужил!
Но его намеки избранница не поняла. Или сделала вид, что не поняла.
Больно. Как будто ножом в грудь ударили.
Эльфийка на ее месте дала бы ему шанс.
«Не дала бы, — возразил внутренний голос. — Не после того, как увидела твой позор».
Судьба продолжала смеяться над принцем Эвенделла. Когда он попытался осторожно расспросить Зейну о ее предпочтениях, то выяснил, что эльфы с их мягкой утонченной красотой совершенно не в ее вкусе. Совершенно. Его истинной нравились какие-то самцы гориллы, заросшие волосами, как шерстью.
Была надежда, что девица врет, издевается над ним, пытается ему досадить. А если нет?
Алари понятия не имел о канонах человеческой красоты, только об эльфийской, но знал, что многие люди носят бороды и считают это признаком мужественности. Мужественно равно красиво, верно?
Видимо, Зейна и правда любит, когда у мужчины на лице колосится лохматый куст. А у него борода никогда не вырастет. И что ему теперь делать со своими гладкими щеками? Трудно завоевать женщину, если совсем не привлекаешь ее внешне.
Может, на потеху сородичам обрезать косу и покрасить волосы черной краской из листьев индиго?
Мысленно Алари примерил на себя новый образ и скривился. Сделает так — выставит себя посмешищем. Древние гордятся своими длинными белыми косами. Волосы острижены только у побывавших в плену — тех, над кем поглумились враги, знавшие, как унизить эльфа. А еще — у преступников, изгнанных из клана с позором.
Да с такой дурацкой прической даже свадебный ритуал не проведешь! Куда вплетать обручальные ленты?
Алари задумался.
«Волосы до жопы, как у бабы», — вспомнил он выкрики дикарей из толпы.
Может, люди на самом деле считают эльфийских мужчин некрасивыми, слишком похожими на… дев?
— Зейна. А ты могла бы… могла бы полюбить мужчину другой расы?
Он попытался оценить свои шансы.
— Могла бы, — отозвалась истинная. — Но какой смысл об этом думать, если дома меня ждет жених?
Что?
— Жених?!
Кровь мгновенно прилила к голове и загрохотала в висках.
Представив рядом со своей парой чужого, постороннего мужика — бородатую гориллу! — Алари стиснул кулаки.
Глава 6. Кошачий лес
— Жених? Какой еще жених? — взревел эльф, сверкнув потемневшими глазами.
Его кулаки сжались, крылья носа затрепетали, грудь наполнилась воздухом.
— Обыкновенный, — пожала я плечами. — Смуглый, бородатый, с короткими волосами. Брюнет. Как раз в моем вкусе.
Алари продолжал раздувать ноздри. Вид у него был до того забавный, что я с трудом удержалась от мстительного смешка. Истинную захотел — получай. Вот тебе истинная. Прошу любить и жаловать.
— Бородатый, — повторил Алари с больным видом. — Брюнет. — И отвернулся, стиснув зубы.
Мы пошли дальше. К алому солнцу, опускающемуся за горизонт.
— Не понимаю, почему ты удивляешься. Разве такая красавица, как я, могла быть одинока?
Мой спутник скосил на меня недовольный взгляд.
— Жених не муж, — процедил он, дергая себя за кончик косы, перекинутой через плечо.
Вот мерзавец! А если бы я на самом деле любила Валонсо? У меня бы сердце разрывалось от мысли, что нас разлучили. К этому моменту я вообще могла быть замужем. Что тогда сказал бы этот навязчивый эгоист? Супруг не стенка — подвинется? Так что ли?
— Хочешь спросить, люблю ли я своего жениха?
— Нет, — Алари вздрогнул и зашагал быстрее, словно пытался сбежать от моего ответа.
Небо вдали купалось в золоте и пухе розовых облаков.
— А может, ты хочешь узнать, не тоскую ли я по дому?
— А разве я сказал, что заточу тебя в темнице и ты никогда больше не увидишь родной край?
Облитая красным закатным светом, степная земля словно набухла от крови. Стало тише чем днем. Только ветер свистел над пустошью и трепал сухие ветки одиноких кустарников.
— Так рассказать тебе о Валонсо?
Алари шумно вздохнул. На его челюсти заиграли желваки.
— Кстати, а ты знаешь, что в Аталане, откуда я родом, добрачные связи не осуждают,
