Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке - Елена Михалёва
– Нельзя выспаться впрок. – Ярга приподняла бровь. Обжигаясь, она принялась откусывать от морковки маленькие кусочки, стараясь не касаться её губами.
– Представь себе, можно.
Ярга покосилась на него.
– И сколько ты проспал? Несколько дней?
– Больше, – невозмутимо произнёс зверь.
– Недель?
Она перестала жевать, когда Волк ответил:
– Больше.
– Месяцев?! – Её глаза округлились.
Он лающе рассмеялся.
– Вроде того. Так что не удивляйся и будь осторожна с колдовскими премудростями. Одно неверное слово – и ты лежанка для наглых белок на весьма длительный срок.
– Волче, а можно я ещё спрошу? – Ярга опустила взгляд на опалённую горько-сладкую морковку. – Ты только не серчай. Не отвечай, если не хочешь.
Волк подобрался, сел поудобнее.
– Спрашивай. Но и ты не серчай, ежели не на всё тебе отвечу.
Его голос звучал мягко и тепло. Как показалось Ярге, с интересом.
– Сколько тебе лет? – робко произнесла она, а сама подумала, что это лишь первый вопрос среди того роя, что занимал её голову.
– Много, – протянул Див. – Но точно не отвечу, потому как сам не знаю.
Ярга сомневалась, что он не лукавит: хотя бы приблизительно мог сказать или упомянуть, какие события случались в пору его детства. Раз не сказал, значит, не захотел, и настаивать на том не стоит.
Она выбросила горелые остатки морковки в огонь, принялась за свёклу, но её Ярга вырезала аккуратными кусочками и складывала на кусочек хлеба. От горячего свекольного сока пальцы тотчас сделались малиновыми.
– А ты больше звериное обличье любишь или человеческое?
– А сама-то как думаешь? – развеселившись, спросил Див.
Девушка пожала плечами, одновременно выразив сомнения и поправив сползшую на одно плечо рубаху, ворот которой был развязан. На ней теперь всё время была рубаха из тонкого льна. Поверх Ярга изредка накидывала кольчугу. Золочёный шелом и нагрудник с гербом она продала вместе с некоторыми другими вещами по настоянию Дива. Ради этого он специально завёз её в небольшой городишко по пути. Сказал, чтобы без сожалений избавилась от всего, что выдавало бы в ней велиградскую воительницу, если они повстречают кочевников в степи. Да и какая из неё воительница, конечно? Но Волк спорить не дал, зарычал грозно, мол, разговор окончен. Разрешил он оставить только короткий меч, и то потому, что меч тот был северной каерской ковки, а с северянами Баш Урда не воевала, всё больше на юг и запад поглядывала.
– Сама я думаю, что человеческая личина тебе нравится больше, но в звериной и вправду привычнее, – сказав это, Ярга с удовольствием откусила от хлеба с печёной свёклой.
– Это ещё почему? – Волк дёрнул ушами.
– Зверем в лесу выжить проще, – невозмутимо ответила девушка, – охотиться легче. Ты посмотри на себя – лапищи какие! А зубищи! Да и ешь ты охотнее пищу сырую и всё добытую охотой, без неё тебе уже скучно и невкусно, поди. И коня моего съел поэтому.
Волк усмехнулся.
– Ярушка, а ты точно из простых будешь? – Он лукаво прищурился, подвинулся ближе. – Шибко ты наблюдательная для деревенской…
– Дурочки? – Она сунула ему в нос остаток подпалённой свёклы. Див фыркнул и отодвинулся. Ярга засмеялась так звонко, что над ручьём, у которого они ужинали, разнеслось переливчатое эхо.
– То-то же, – назидательно вымолвила она, когда Волк тряхнул головой, чтоб вытереть испачканный нос о траву. – Нет, Волче, звериного в тебе достаточно, но и человеческого в тебе поболее, чем в некоторых людях.
– Не обознайся, ясонька. – Он поднялся и медленно пошёл вокруг костра. – Не верь никому, мне особенно. Я с тобою из-за пера, не забыла?
Ярга отмахнулась.
– Я с тобою из-за остальной части этой огненной курицы. – Она приступила к запечённому чесноку. Выдавливала коричневую мякоть на хлебную корочку, растирала ножом и посыпала солью, а после – отправляла в рот. – Не в обиде на тебя нисколько, уж поверь, но спасибо, что заботишься обо мне.
– Глупости, я просто делаю так, чтоб мы не тратили время попусту и побыстрее достигли цели. – Волк остановился подле изрядно похудевшей котомки с её вещами, возле которой лежал меч. – Ты мне лучше вот что скажи: хотела бы мечом владеть научиться?
Он прищурил янтарные очи, взглянул исподлобья.
– Я? – с полным ртом переспросила Ярга.
– Доедай свой силос поскорее, – поторопил Волк. – Я тебя научу кой-чему, чтоб могла за себя постоять, если возникнет надобность, а то ты за рукоять взяться не можешь правильно. Больно глядеть каждый раз, не ровён час, поранишься.
– Как же учить меня…
Он перевернулся через левый бок… и снова предстал перед ней в обличье мужчины. Ярга чуть еду из рук не выронила обратно в золу. Див же вытащил меч из ножен, взвесил в руке. Его движения были точны, плавны и легки, словно он всю жизнь на мечах дрался.
– Чтобы хорошим мечником стать, нужны годы упражнений. – Ярга торопливо засунула в рот остатки еды, чтобы не сболтнуть иной глупости.
Див крутанул клинок в руке, со свистом рассекая воздух.
– Или нужно усвоить несколько хитрых движений, кои никому более не знакомы. – Он, играя, сделал выпад, прыгнул вперёд, отступил и повернулся вокруг себя. – Небольшая гибкая хитрость зачастую надёжнее заскорузлого мастерства, потому что в настоящем бою каждая рана важна. И каждый удар может стать последним.
Он говорил, а сам двигался в отсветах костра, как жидкое серебро, не знавшее чеканки. Блики пламени плясали на лезвии меча в его руке. Кисть поворачивалась столь легко, будто оружие ничего не весило, будто он забавлялся и радовался его тяжести. Было в этом что-то дикое, нечто жестокое и необузданное. То, как он растягивал губы в хищной улыбке, какой безуминкой блестели его глаза, как щурился или встряхивал буйной вихрастой головой, – всё это кричало о том, что он не просто колдун-перевёртыш из Дремучего леса. Он радовался мечу в человеческой длани, словно вовсе не расставался с ним в прежние дни.
Ярга внезапно поняла, что залюбовалась Дивом.
Она торопливо отвернулась, чтобы поскорее закончить трапезу, запить её водой и умыться здесь же в ручье, но когда поднялась, на пальцах по-прежнему остался розовый свекольный сок. Девушка смущённо вытерла ладони о штаны, завязала тесьму на вороте рубахи.
– Иди сюда, не бойся, – так подзывают диковатую кошку или пугливую косулю: медовым, чарующим голосом, – не пораню тебя.
Она нерешительно ступила в расплывчатый круг света. Див помог ей взять в руку меч.
– Руку вот так, пальцы ближе к крестовине. Захвати, чтобы яблоко не мешало работать запястьем.
Случайное прикосновение его тёплой жестковатой кожи к её – холодной и влажной после мытья в ручье
