Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке - Елена Михалёва
Второй сын, Перун, был богом-громовержцем, покровителем властных царей и отважных воителей. Его жена Додола почиталась как богиня дождя. А их детьми были Ярило, бог весеннего солнца, любви и растительного мира, и Девана, вечно юная богиня охоты и покровительница зверей.
Богиня Морана, или Мокошь, считалась главным женским божеством. Плодоносная земля, изобилие, богатый урожай, ткачество, прядение, деторождение и неизбежная смена жизненных циклов – всё это Морана. Как земле нужен зимний отдых, чтобы пробудиться весной, так людям нужно покровительство Мораны. Когда-то её звали злым божеством лютой зимы, но после её ухода от Велеса к Радегасту всё переменилось. Никого нет добрее и ласковее матушки Мокоши.
Ещё был красавец Лель, легкомысленный бог любви.
Была кроткая Дидилия, богиня луны и деторождения.
Но среди всех Сварожичей особняком стоял Велес. Он правил страшной Навью, и он же звался «скотий бог» – покровитель домашнего скота и диких зверей. Именно он, безжалостный и скорый на расправу, по легенде, научил людей использовать в хозяйстве животных, а не только убивать их на охоте. Он мог даровать человеку уникальный талант вроде редкого голоса или богатырской силы, но и самые страшные истории рассказывались именно про Велеса.
Ярга богов побаивалась всех без исключения – и плохих, и хороших. Она с детства считала, что чем существо сильнее, тем оно опаснее. Оттого, вероятно, и не приносила щедрых жертв в праздники – просто не хотела привлекать к себе лишнего внимания. До чего же невероятно, что теперь один из подручных этих самых богов помогал ей.
Он вёз её по перелескам и полям, сторонясь большаков и деревень, не требуя взамен ничего, кроме пера Жар-птицы. Наверняка в том пере таилась некая серьёзная магия, нужная или Серому Волку, или самому Велесу, но Ярга предпочитала не знать, что именно это была за магия.
* * *
На позднем привале уже ближе к полуночи Волк отлучился поохотиться, а Ярга осталась одна у костра. В огонь она накидала сухостоя и немного можжевеловых веточек, чтобы приятный пряный дым отпугивал комаров, кусачих мошек и мелкую нечисть.
Ярга двигалась медленно, потому что синяки разболелись ещё пуще прежнего, а мышцы затекли от долгой езды верхом на волчьей спине. Через силу она развела этот костёр и в крошечном котелке сварила для себя жидкую кашу на воде. Волк велел ей не жадничать и питаться плотно в пути, но природная бережливость заставляла довольствоваться малым.
Горячую кашу она съела прямо из котелка, постанывая от боли и заедая хлебом. Вытерла донышко хлебной корочкой, чтобы собрать остатки ужина до последней капли, потом позволила себе съесть кусок сыра, что сделала с особым удовольствием.
Следовало снять доспехи, умыться и ополоснуться после жаркого дня, проведённого в полном боевом облачении, а ещё полечить разбитую губу хотя бы мёдом, который она взяла с собой, но силы покинули окончательно, руки не поднимались выше груди. Вдобавок когда Ярга начала неуклюже развязывать ремни, которые держали нагрудник поверх кольчуги, то обнаружила, что случайно затянула один из них так, что теперь он не развязывался вовсе.
– Ну, давай же, – простонала она, дёргая за ремень, но узел только сделался туже. – Нет. – Ярга захныкала в попытке вывернуться так, чтобы лучше рассмотреть, что именно произошло с ремнём и в какую сторону тянуть, но от резкого движения ушибленный живот отозвался вспышкой острой боли. – Нет, пожалуйста.
Она ещё никогда не ощущала себя такой беспомощной, настолько бесполезной, но, как ни вертелась, ничего не выходило. В носу защипало от досады.
– Проклятая железяка. – Ярга ударила себя в грудь кулаком. – Ненавижу тебя!
Нагрудник отозвался глухим звоном. Она всхлипнула. Очередная попытка развязать ремешок окончилась тем, что она неловко плюхнулась на траву.
В таком виде её и застал Волк, возвратившийся с добычей. Из громадной пасти свисали длинные заячьи ноги.
– Что стряслось? – спросил он, бросив тушку возле костра.
– Ничего. – Ярга вытерла нос рукой, кивнула на зайца: – Ты не мог бы есть так, чтобы я не видела?
– Свою трапезу я уже съел, это для тебя. – Волк заглянул в пустой котелок из-под каши, который Ярга ещё не успела вычистить. – Как чувствовал, что опять будешь есть бессмысленную крупяную жижу. А я предупредил: без сытной еды ты однажды свалишься с моей спины замертво и сама того не заметишь.
Ярга с удивлением покосилась на мёртвого зайца.
– Ты убил его… для меня?
– Как видишь. – Серый Волк обошёл костёр кругом. – Сможешь приготовить?
– Да, – неуверенно протянула она. – Но я уже спать собиралась. Давай оставим на утро? Я бы его сварила, часть съела на завтрак, а часть взяла в дорогу.
– Как знаешь. – Зверь прищурился. – Ты что, собралась спать в доспехах?
Ярга виновато шмыгнула носом.
– Думаю, да, потому что я… ну… не могу его снять. – Она показала ремешок. – Вот, затянула случайно так туго, что теперь не знаю, как распустить. Может, срезать ножом, как думаешь? Мне и кольчуги хватит, а ремешок потом починю в какой-нибудь деревне у кузнеца.
Волк подошёл. Остановился так близко, что едва мордой не ткнулся ей под руку. Изучил ремешок.
– Ну нет, – уверенно сказал он. – Тут сущий пустяк, нужно просто немного ослабить.
– Где? Здесь? – Она попыталась сделать то, что Волк говорил.
– Нет же, погоди.
– Здесь?
– Да нет же! Не спеши! Так только хуже сделаешь!
– Вот так?
– Стой! Стой, горе! Не трогай ничего.
Зверь оскалился и раздражённо зарычал. Ярга тотчас убрала ладони.
– Раз такой умный, сам и развязывай! – гневливо выпалила она, а потом ехидно ухмыльнулась.
– Уверена? – Взгляд Волка сделался таким лукавым, что ей стало не по себе.
– Раз тебе сподручно, то развязывай ты. – Она развела руки в стороны и непроизвольно ойкнула от резкой боли между рёбрами.
– Ну, как скажешь, – зверь попятился, – но чур не пугаться, ты сама попросила.
Ярга не сводила с него глаз. Она ожидала чего угодно: колдовства, вмешательства какого-нибудь лесного существа или попросту попытки откусить узел, но ошиблась.
Волк отступил дальше за костёр и вдруг упал на бок, словно простая собака. Он перевернулся через спину и… изменился. Сменил обличье, сделавшись человеком. В мгновение ока, будто игральную карту перевернули.
Ярга с визгом вскочила на ноги, позабыв о всякой боли, когда по другую сторону от костра вместо Серого Волка с земли поднялся молодой мужчина, взлохмаченный и облачённый в потёртый полушубок мехом наружу. Он переступил с ноги на
