Гумайюн-намэ. Басни и притчи востока - Автор Неизвестен
Могучий лев, гроза всех зверей, вдруг заболел какою-то злокачественною болезнью, от которой у него в короткое время вылезла почти вся шерсть. Мало того, ему стала даже грозить опасность лишиться величественной гривы, составлявшей его величайшую гордость. Вместе с тем по мере усиления болезни у него начался быстрый упадок сил, так что он не в состоянии был даже заниматься охотою, потому что всякое движение причиняло ему невыносимую боль.
Лиса, жившая самым нахальным образом на подачки, получаемые ею ото льва, пришла от болезни его в полное отчаяние. И мучимая голодом, она раз осыпала льва горячими упреками.
— О царь зверей, — говорила она, — с тех пор как ты впал в эту болезнь, все звери в лесу чувствуют себя крайне несчастными. Твоя телесная слабость исполнила сердца твоих верных слуг и подданных глубокого горя. Почему ты не хочешь полечиться? Разве ты не знаешь, что всякая болезнь, какова бы она ни была, уступает только лекарству?
Настойчивые увещания лисы произвели на льва сильное впечатление, и он слабым голосом ответил ей:
— Печаль о том, что я болен, уже давно терзает мне душу. Мне одному лишь известно, какие невыносимые страдания причиняет мне моя болезнь. И не одни только телесные страдания, но еще более сознание, что я лишился своей прекрасной шерсти, так подрывает мои силы, что я едва держусь на ногах. Я охотно на все бы пошел, если бы только знал, что существует какое-нибудь лекарство, которое может восстановить мои силы и здоровье.
Тут придворный врач льва, присутствовавший при этом разговоре и пользовавшийся как специалист очень большой известностью, заявил, что единственное средство вылечиться от такой болезни состоит в том, чтоб съесть ослиный мозг и уши.
— С тех пор, как ты, государь, заболел, — сказала тогда лиса, — я только о том и думаю, как бы добыть, хотя бы хитростью, это средство. И если ты дашь свое соизволение, то я, твоя верноподданная и всепокорнейшая слуга, пущусь везде отыскивать его, и надеюсь, что мне удастся найти желаемое и принести его к твоим ногам.
— Лиса, — воскликнул лев, — к чему ты тратишь попусту слова? Скажи скорее, как ты взялась бы за это?
— Всемилостивейший государь, — отвечала лиса, — мне кажется, что тебе пока не следовало бы выходить из лесу, так как ты лишился шерсти, которая придавала тебе такой величественный, такой внушительный вид. Если ты в настоящем виде выйдешь на охоту, то только вызовешь над собою насмешки и лишишься того обаяния, которым до сих пор пользовался среди зверей. По моему мнению, будет гораздо лучше, если я сама доставлю тебе сюда в лес это средство. И тогда, о царь, ты примешь его здесь, когда тебе вздумается.
— А разве это возможно? — спросил лев.
— И даже очень возможно, — сказала лиса. — Неподалеку от здешнего леса есть источник, куда ежедневно приходит один кожевник мочить свои кожи. У него имеется осел, который всегда держится при этом около источника и все время или пасется, или спит. Я употреблю все старания, чтобы хитростью заманить его сюда; но только, о царь, ты должен обещать, что съешь лишь его мозг и уши, а все остальное предоставишь своим верным подданным.
Лев охотно согласился на это условие и дал свое царское слово сделать так, как говорила лиса. И вот та, исполнившись сладкой надежды в скором времени хорошо пообедать, немедля отправилась на источник. Заприметив там еще издали осла, она подошла к своей жертве, для виду немного погонялась за нею, а потом самым ласковым, дружелюбным образом заговорила с ослом.
— Милый друг, — сказала она ему, — что ты так грустен? о чем ты горюешь?
— Как же мне не быть грустным, — отвечал осел, — если хозяин заставляет меня постоянно работать, таскать разные тяжелые вьюки; а сам обо мне нисколько не заботится. Овес-то я вижу разве только во сне!
— Бедняжка! — заметила лиса с умильной миной. — Скажи еще «слава Богу», что ты здоров и что у тебя есть довольно сил. Но зачем же ты выносишь весь этот труд и все эти мучения? Зачем добровольно подвергаешь себя подобным издевательствам?
— Да ведь я создан на то, чтобы таскать тяжести, и куда бы я ни пошел, везде меня ожидает та же самая участь. Разве ты не знаешь, что говорят про нас, бедных ослов? Вот например: «Если осла пригласили на свадьбу, то не верь, чтоб из хлебосольства, а обыкновенно лишь затем, чтоб привезти на нем дров и воды». Я, признаться, долго размышлял об этом, и пришел к тому заключению, что лучше всего — верно и покорно служить своему хозяину до самой смерти. Так как ни горя, ни смерти все равно не избежать, то я по крайней мере желаю, чтобы на меня не смотрели с презрением, как на бродяжку.
— А я нахожу подобное мнение очень странным, — сказала хитрая лиса. — Если есть возможность получить свободу и добраться до чудесных лугов, покрытых сочною травою, то к чему оставаться с тем, кто причиняет тебе одни лишь неприятности? Свет велик. На твоем месте я ни минуты более не осталась бы здесь, а попыталась бы выбраться на свободу.
— В целом свете, — отвечал осел с глубокою грустью, — нам лучше всего подходит тот жребий, который предназначил для нас сам Бог. Все равно от печали и забот никуда не уйдешь. Поэтому нужно стараться быть довольным своим положением.
— Ну, — возразила лиса, — это годится разве только для тех, кто привык довольствоваться очень малым. А под лежачий камень ведь и вода не течет. Выкинь же из головы столь мрачные мысли! Хочешь, я покажу тебе луг, покрытый ярко-зеленой травой и цветами, наполняющими воздух благоуханием? Недавно я свела туда одного из твоих собратий. Он был настолько разумен, что последовал моему совету и теперь прямо блаженствует там.
От таких соблазнительных слов в осле пробудилась жажда свободы и счастья.
— О дорогой друг, — сказал он, — я очень хорошо понял тебя и нахожу, что было бы совсем грешно не воспользоваться твоею добротою. Отныне я буду питать к тебе самую искреннюю дружбу и во всем тебя слушаться!
Тогда лиса незаметно привела его на то место, где находился лев. Когда последний увидел осла, у него потекли во рту слюнки, и он не смог
